Читать «Правитель Аляски» онлайн - страница 223

Если отучить канаков от природной лени и хорошо организовать их труд, размышлял на досуге доктор Шеффер, можно будет ежегодно отправлять из принадлежавшей ему провинции несколько кораблей, груженных сандаловым деревом, овощами, орехами кукуй, и к берегам Америки, и в Китай, и в Новую Голландию. С этим у него проблем не будет. Настораживало лишь открыто неприязненное отношение к нему некоторых местных вождей. Не беда, утешал себя доктор Шеффер, со временем они поймут, что он не только строг, но и справедлив и умеет достойно вознаграждать тех, кто этого заслуживает.

Обозрев свои владения, доктор Шеффер в середине ноября подрядил парусную туземную лодку и отплыл на ней обратно в Ваимеа.

Тимофей Тараканов почти каждый день встречался с Ланой. У них были на побережье любимые места, где им никто не мешал.

Постигая Лану, он постигал и её язык, похожий своей мелодичностью на звучание флейты, мерный плеск волн в тихую погоду, на журчание ручья. Он узнавал всё больше слов и понятий, которые были ей дороги: «Пуа» — это цветок, «кахави» — река, вода — это «пуи», а идти купаться — «мало каи». Поцелуй звучал в её устах «хони», но во время их уединённых встреч у них часто получалось «хонихони», то есть поцелуй следовал за поцелуем, и Тараканов чувствовал всё больший вкус как к этим словам, так и к тому, что они выражали.

Иногда Лана изображала рассерженность и в ответ на какую-либо просьбу своего поклонника категоричным тоном говорила: «Аоле лоа!» Тараканов понимал: это значит «Ни в коем случае!», «Никогда!». Ему гораздо больше нравилось, когда она с лукавым видом отвечала: «Аоле паха». По форме это означало уклончивый отказ, на деле же выглядело как согласие.

Когда она целовала его, любовно гладила по волосам, игриво пощипывала пышную бороду, она часто повторяла: «Лауае Тим». И не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы проникнуть в смысл этих слов, — его выдавала нежная интонация, с какой они произносились: «Любимый Тим», «Ты мой милый Тим». И всё же однажды, чтобы он глубже понял, что она имеет в виду, Лана отыскала папоротник, отломила часть узорчатого листа и стала растирать меж ладоней. В воздухе разнёсся тонкий аромат, какого Тимофей ещё не знал. Вбирая в себя с полузакрытыми глазами неземное благоухание, Лана мечтательно шептала: «Лауае, лауае!» Так обозначают высшее наслаждение.

Тараканов не сразу понял, что значат часто повторяемые Ланой слова «каука Папаа». Тогда она разыграла перед ним целую сценку-пантомиму. Легла на траву, обхватила себя за живот и начала стонать, изображая невыносимую боль. Потом заставила его сделать то же самое, а сама сорвала две травинки, зажала их зубами и подняла чуть вверх, к носу, расхаживая с важным видом. Затем склонилась над ним, участливо поцокала языком и, раздвинув ему губы, чуть не насильно впихнула туда скомканный зелёный листок. Она так похоже изобразила походку и воинственно торчащие усы, что ошибиться было невозможно. Она ещё раз важно прошлась по поляне, выпятив грудь, и, показав на себя пальцем, пояснила: «Каука Папаа». Тараканов, сыгравший роль пациента, от души расхохотался, и Лана весело вторила ему.