Читать «Новый Афонский патерик. Том I. Жизнеописания» онлайн - страница 136

Когда некий иеромонах прислал старцу письмо, в котором просил благословения жить с ним, отец Евфимий ответил ему следующим посланием:

«Аз старец Евфимий – господина моего пресвитера (имярек) преклоняясь, целую.

Множицею ты мя искусил еси, тщася приити ко мне, да составим братство. Аще убо воистину волю имаши да жительствуем вкупе прочее время живота нашего, вниди, аз же тебе приемлю. Веси жительство моё, каково есть, и яко никакоже могу беседы творити с приходящими, и бремя всезаботное об исихастирии на рамена твоя возляжет. Посему, аще поймеши с собою ина брата, да в помощь тебе будет в Литургиях и иных нуждах, добре сотвориши. Аще положите вопрошати мя о всяком деле, ни в чимже погрешите, Богу содействующу. Аще питаете мя укрухами хлеба, сим доволен буду. Елико есть дний моих, толикожде не проживу ктому. Хлеб свой весь изъядох. Быть может, пришествие ваше есть воля Божия, не вем, посему возлагаю все на Бога, да будет по воле Его.

Доныне противихся аз и не приимах никогоже, и не пребысть у мене ни един из притекавших. Отселе же возлагаю сие на Бога, да будет якоже волит Он.

Кланяюсь и целую вы.

Евфимий Виглолавриот».

В конце концов этот брат тоже не приехал, и старец один продолжил свой подвиг. Он был непреклонен и точен в исполнении своих монашеских обязанностей, не позволял себе никакого снисхождения, никакой икономии – и не только себе, но и тому, кто просил остаться с ним. В 1985 году весь пост святых Апостолов он держал «двойной» девятый час. Тогда ему было 72 года, а пост в том году продолжался целый месяц.

Однажды старец принял у себя стремящегося к монашеству юношу. Он положил его спать в келии своего старца. Одеяла там были чистые, однако все истрёпанные в лохмотья. Между одеялами старец проложил куски полиэтилена, чтобы они не рассы́пались окончательно.

На юношу произвели впечатление скорость, ревность, напор и гибкость старца, когда он делал в церкви земные поклоны. Старец был похож на хорошо тренированного спортсмена, несмотря на то, что ему – атлету Христову старцу Евфимию – было более 70 лет. Шла Великая Четыредесятница. Старец прочёл часть богослужения, держа в руке большую лупу, потому что его зрение ослабло. Его ряса была очень старая, истрёпанная, но чистая. В церкви он надевал скуфью и куколь собственного пошива. Его образ и жизнь были необычными, но в этой необычности скрывался глубокий духовный смысл.

После вечерни старец предложил юноше трапезу. Он угостил самым лучшим, чем располагал, чтобы доставить радость своему посетителю: на этот раз это был варёный нут без масла, смоченные в воде сухари и два вида маслин. «Эти маслины – самые лучшие», – сказал старец, предлагая их гостю. Однако и эти «самые лучшие» отличались необычайной горечью. Плошки на столе были глиняными, сам столик – очень ветхим. Кухня, в которой была накрыта трапеза – полутёмной и с земляным полом. Однако всё здесь было уместным, всё излучало аскетическую благодать, простоту, и вкушать этот ужин было приятнее, чем сидеть за ломящимся яствами столом в пятизвёздочном отеле.