Читать «Новый Афонский патерик. Том I. Жизнеописания» онлайн - страница 129

Отец Георгий вернулся в свой монастырь и увидел, что помимо той, уже проложенной, дороги, появляются и другие. Тогда он сказал себе: «Я из своего монастыря не уйду, однако на Святой Горе никогда не сяду в автомобиль, потому что я не согласен с прокладкой дорог. Ведь они разрушают Святую Афонскую Гору!» Слова старца не расходились с его делами. Когда он выезжал в мир по разным монастырским поручениям, то садился в автобусы и автомобили, однако, живя на Святой Горе, не сделал этого ни разу. Когда члены Духовного собора и эпистаты должны были по монастырским делам подниматься в лес на высокие горы, то старец отправлялся туда на пару часов раньше на муле. Когда он был антипросопом, из Дафни в Кариес он всегда шёл пешком. Такой он отличался акривией. Этой акривии он научился от «старушонки», как он ещё называл «Добротолюбие», чтобы другим не было понятно, что он читает.

Одно время старец страдал от грыжи, он отправился в монастырь Ватопед, чтобы поклониться там Честному Поясу Пресвятой Богородицы. Он усердно помолился, и Матерь Божия его исцелила. С тех пор и до самой кончины старец каждый год ходил в Ватопед на престольный праздник Честного Пояса Пресвятой Богородицы. Знакомые ватопедские отцы делали всё возможное, чтобы доставить старцу покой, а он отказывался и от келии, и от кровати, шёл в церковь и сидел в одной из стасидий нартекса. Путь от Дафни до Ватопеда и обратно старец проделывал пешком по горным дорогам, и совершал это паломничество до 1997 года, когда ему исполнилось 87 лет, в следующем году он отошёл ко Господу.

После того как в пекарне монастыря поставили тестомес, старец больше туда не входил. Он сделал исключение единственный раз, когда игумен благословил его помочь новому брату-пекарю, у которого не получался хлеб. Старец зашёл в пекарню и с первого взгляда понял, что́ брат делал не так. Дав ему совет, старец тут же вышел.

В келии отца Георгия были три вещи: часы, миска для еды и подрясник, до которого из-за грязи невозможно было дотронуться. Старец не разрешил проводить в его келию электричество и ставить паровое отопление. У него была печь-буржуйка, которая топилась дровами. Стены его келии были чёрные от копоти, поскольку он оставлял дверцу печки открытой и глядел на огонь. Старец предпочитал из подвала носить к себе дрова на верхний этаж, наотрез отказавшись от парового отопления. Он был против технических новшеств, против мирского духа и неоправданного для монаха комфорта. Всё это старец считал разрушительным.

Несмотря на то, что старец был человеком энергичным и трудолюбивым, он очень любил безмолвие, говорил: «Лучший спутник моей души – это одиночество». Когда старец был антипросопом и жил в Кариес, в одну из зим там 27 дней держался необыкновенно густой туман – настолько густой, что не было видно дерево, которое росло в нескольких метрах за окном. Но любитель безмолвия, отец Георгий не огорчился из-за таких погодных условий. Он считал их благословением и говорил: «Это были лучшие дни моей жизни. Я сидел в келии и молился по чёткам».