Читать «Любимец Израиля. Повести веселеньких лет» онлайн - страница 40

И вот в один прекрасный послерабочий вечер парни как всегда прифраерились, наодеколонились и только собрались на свидания, как кто-то из дам им и крикнул:

– Тащите вашего шутника-юмориста! Допёк он нас! Мы с ним сейчас разберёмся! Мы его сейчас посватаем! Тут сразу три не против!..

– Ура-а! – заорали парни и, думая, что это одна из очередных молодёжных игр, бросились ко мне.

Меня как волной холодной обдало!

Я сразу всё понял!

Тем более что опыт уже был…

Но моё отчаянное сопротивление парни приняли за кокетство и, дружно оторвав от пола и подняв над головами, как ленинское бревно, понесли к залу.

– Мужики, вы что? Они же из меня сейчас фарш сделают! – заорал я. – Ножик хоть дайте для защиты! Ножик!..

– На! – сказал кто-то и тоже в шутку сунул мне в руку увесистый складной нож.

Дверь распахнулась, и, казалось, тысяча женских рук вцепились в меня. Вырвав у парней, они втащили меня в зал, и тут же с оглушительным ударом дверь захлопнулась, и увесистый крючок заблокировал её.

Парни оторопели.

Это уже была явно не игра, и они начали стучать и требовать моей выдачи.

– Мы вам его девушкой выдадим! – крикнул какой-то прокуренный сиплый голос, и я выдернул лезвие ножа.

– Ножик! У него ножик! – раздался визг, и агрессивная масса отшатнулась.

Я метнулся в свободный угол зала и, почувствовав спиной защитный тыл стен, выставил нож. Человек шесть разгорячённых далеко не юных и некрасивых баб тяжело дышали в метре от меня. А одна, самая азартная, делала рывки, но свист лезвия отбрасывал её.

– А ну, откройте немедленно! – раздался за дверью требовательный голос.

Крючок откинулся и, растерянно улыбаясь, вошла педагог – хирург Татьяна Петровна. Она тоже думала, что то, что происходит – игра.

– Ножик! У него ножик! – завопили нападавшие.

– Где? – так же улыбаясь, спросила Петровна и обыскала меня.

Ножа не было.

Петровна поняла, что её разыгрывают, и направилась к двери.

Я по стеночке, по стеночке за ней.

Но только она вышла, как самая азартная тётка бросилась к двери и снова набросила крючок, а я метнулся обратно в угол и опять раскрыл нож. Он был спрятан в молитвенно сложенных ладонях. Как я додумался это сделать – не знаю. Всё произошло как бы само собой…

В дверь опять замолотили, а несколько парней побежали к окнам. Схватив кирпичи, они приготовились бить стёкла, чтобы прийти мне на помощь. Моё бело-зелёное лицо, вздыбленные волосы и сверкающее лезвие не требовали комментариев и сомнений.

Крики парней, уже нешуточные крики Петровны и, главное, затянувшееся время сбили остроту психоза. Предупреждающе дёргая ножом, я рывками добрался до двери и, откинув крючок, сложил и выронил нож прямо в профессиональные руки в этот момент моего любимого хирурга Петровны…

В этот же день меня дислоцировали в другое отделение совхоза, а потом и домой.

От греха подальше!..

Но самое интересное то, что во всей этой заварушке никто из тех, кого я хлопал по попкам (а хлопал я только хорошеньких!), не участвовал. Они сидели в глубине зала на матрацах очень перепуганные и даже пытались остановить это зашкалившее безумие. С одной из них я даже впоследствии подружился. Романтика – не романтика, а брови у неё были очень романтично изогнуты, как рисунок на голове у лебедя, кожа – шёлк, фигурка – балет. Да ещё и оказалось, что "Алые паруса" – её любимая книга…