Читать «Любимец Израиля. Повести веселеньких лет» онлайн - страница 130

– Ага, доброе дело сделал! Молодец!

Но всё-таки это хорошо. А хорошо потому, что перспективно. А перспективно потому, что созидательно. А созидательно – значит, по Божьему предначертанию. В общем, оправданий своему несовершенству масса…

А как я некоторых знакомых идеализирую! Особенно на бумаге:

– Ангелы! Серафимы!..

В действительности, когда эмоции стихают, я очень чётко вижу трудности принятия ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ решений, слышу споры – "помочь-не помочь…" и точно знаю, где из последних сил терпели меня и как облегчённо вздохнули, когда я ушёл.

– Эх, суча Чуча, посеешь поступок – пожнёшь привычку, посеешь привычку – пожнёшь характер, посеешь характер – пожнёшь судьбу, а пожнёшь судьбу – пожнёшь или рай, или ад, и, в основном, здесь. И у тебя то же самое! Эволюция и деградация души несомненны, и, когда учёные подтвердят это экспериментально, ничего нового не произойдёт. Со временем всё встаёт на свои места, и каждый остаётся перед собой и Богом при своём свершившемся истинном качестве – бальзам оно или яд.

Собачка завиляла хвостиком, и я даже на секунду подумал, что до неё что-то дошло из моей сушёной зауми.

Но – нет! Чудеса потому и чудеса, что случаются редко. Прямо по газону к нам спускались два добермана с хозяином. И не успел я сообразить, что может произойти, как Чуча вырвалась из рук и, радостно повизгивая, поскакала на трёх лапах общаться (задняя правая лапка у неё была сломана ещё до нас и, видимо, в детстве, так как так и не выросла до нужного размера, а ветеринары, желая ей жизни, отказались от операции).

Хозяин доберманов что-то закричал на своём нерусском языке, но было уже поздно. Элитарные псы набросились на мою бывшую бомжиху, и её радостный визг перешёл в такое качество, что даже ювелир остановился и шатнулся в нашу сторону в предвкушении кровавого зрелища.

Но очень везуча собаченька Чуча! И из-под колёс-то она на моих глазах раза два невредимой выскакивала, и тут каким-то образом осталась без единой царапины.

Ювелир разочарованно вздохнул и потрусил дальше. А я вспомнил Бельфера-папашу (напоминаю – это один из тех, кто принял нас в первый день приезда в Израиль).

– Вот ты уже и трезветь начал, – сказал он на днях. – Израиль и израильтяне – далеко не везде сахарной пудрой посыпаны!

Мужественный человек! Он знает истинную цену себе и тем, с кем общается, и мои благодарственно дипломатические панегирики не замутили его разум.

Но, увы, увы – и я трезвый бываю всё чаще и чаще. И это ужасно! Иногда так хочется чисто по-лермонтовски забыться и заснуть, но тут подъём в четыре утра и бегом на поиски заработка. Иначе семья с голоду окочурится или распадётся. А могут и на улицу вышвырнуть за неоплату съёмной квартиры (такой вариант видел своими глазами!). Поэтому я и пьянею от радости и дурею от счастья, когда мне протягивают руку и улыбаются. Хотя и тут знаю, что в лучшем случае это делается для собственного психологического комфорта, а не для меня.

Чуча уткнулась носом в мою ладонь и замерла. Это было, конечно, приятно. И всё-таки я подумал, что получать удовольствие оттого, что кто-то от тебя получает удовольствие, ещё не верх достижений.