Читать «Любимец Израиля. Повести веселеньких лет» онлайн - страница 106

Разговорились…

Про созидание и разрушение…

Вроде ничего нового и свежего, но как мы схлестнулись!

Я ему говорю:

– Ну ладно – я тупой! Я смотрю и всё время удивляюсь очевидному и тому, что это очевидное никому не очевидно. Например, тому, что всё движется. В разные стороны, но, в конце концов, только туда и обратно. И проблема у каждого чепуховая: выбрать, – вперёд или назад!

– Да нет, – говорит. – Есть ещё и третий путь.

– Третий?.. Ну ладно. Пусть! Пусть будет десять путей или сто (Хотя я уверен, что их два. Третий – ноль, но это если убрать движение жизни!).

Я не против, чтобы в природе было всё, что есть. Но пусть вор знает, что он вор, а не экспроприатор и приватизатор, убийца – что он убийца, а не санитар природы или кормилец, а мерзавец – что он тоже дрянь, а не эталон и образец. Пусть даже только они это знают, и больше никто! Одного этого достаточно, чтобы жизнь стала более или менее сносной. А если до большинства наконец-то дойдёт, что разрушение и "каждому по заслугам!" в конце концов исключительное и профессиональное право Бога, и никого другого и не через кого другого, то фирма гарантирует на земле рай.

– Ничего подобного, – говорит доктор. – На земле всё в руках людей. Ты же сам всё время повторяешь – по образу и подобию, по образу и подобию!..

– Правильно! – говорю я. – Но я про разграничение функций. Про табу! Про то, что ЧЕЛОВЕК не имеет права разрушать ради разрушения видимую и, тем более, невидимую жизнь. А созидать – пожалуйста! сколько угодно! Как Бог!

– Нет! – не соглашается учёный.

Казалось бы, мелочь, а как трудно ему согласиться с этим. Потому что из-за этой и подобных мелочей нужно менять всё своё мировоззрение. Такие мелочи – те самые точки отсчёта, из которых или рождаются миры, или начинается их гибель.

Но особенно мы схлестнулись на священнослужителях. Я говорю, что ни пророки, ни священнослужители, ни кто-либо другой из смертных не имеют права на смерть ближнего и его среды, а он мычит и головой мотает. Мне даже как-то странно это. Что за кровожадность такая? Какой толк с неё, если мы и так помрём в свой срок? Только тот, у кого на оборотной стороне любви тоже любовь, а не ненависть, и кто может просчитывать любое будущее из любой точки настоящего и прошлого и их творческих вариаций, имеет право… нет, даже не на смерть, а на коррекцию и обновление через неё. А спекулирующие любым из Его имён всегда обречены на поражение. Всегда!

– Нет! – говорит доктор.

– Значит, если кто-то здесь оторвал кусочек, отрывая голову ближнему или посылая кого-нибудь отрывать её именем Аллаха, Христа, Богини Калли или президента, то ему гарантирован рай?

– Да! – говорит этот оголтелый атеист. – Око за око, зуб за зуб!

– Господи! Да не о том я! Не о том! Разве я отрицаю зеркальность этого мира и насилие как таковое? А тем более как защиту. Я против разрушения как способа существования. Да без насилия как толчка – природы нет. Но её же и нет, если это не средство от инерции, а давильня. Да если на то пошло, то вся эта вселенная возникла в результате толчка. Это они – Божественные толчки – порождают движение, а движение – жизнь. И дом свой и свою семью я буду защищать и зубами и лазерами, как каждый нормальный человек. Но только на уровне необходимой защиты. То есть чтобы сохраниться как биологический вид. А как ЧЕЛО, всё время буду цивилизовывать насилие. То есть находить постоянно меняющуюся меру, при которой и оно, и агрессия – созидание, а не разрушение. В этом одна из ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ функций на земле! В этом основной творческий смысл существования по так любимому мною образу и подобию Божьему!..