Читать «Кофейня на берегу океана» онлайн - страница 9

Француз всем своим видом извинялся.

– Pardon… Может быть, если увидите… Да, еще от нее пахло лавандой.

– Хорошо, – мягко успокоила Роза. – Если увидим, то мы вам сообщим.

Но скромный француз не отступил.

– Я оставлю вам свой адрес, bien? – обратился он к Розе.

– Так почему же вы этой особе с виноградными глазами его не оставили? – спросил прямо Париж.

– Я не успел. Как вам сказать, слишком мало времени было, слишком много жизни впереди… Надеюсь, вы меня понимаете?

– Более чем, – выразительно, без акцента промолвил Париж, а затем добавил: – Вы, как я понимаю, француз! Вы бывали в Париже?

Роза не сдержала улыбку.

– Oui bien sur. Конечно бывал! – с жаром произнес молодой человек. – Я там получил образование, и на окраине города живут мои родители. Paris – великолепный город.

– А правда, что в этом городе сбываются мечты? – спросил друг Розы сухо и без улыбки.

– Как вам сказать… – француз добродушно приоткрыл рот. – И да, и нет. Париж – это всего лишь город. А мечты могут сбываться везде. Где угодно, даже вот здесь, – показал пальцем на стены кофейни.

Роза отвернулась к окну.

– А что бы вы мне ответили, если бы я вам сейчас сказал, что меня зовут Париж?

Француз сморщил лоб.

– Этого не может быть. В честь города не дают имя! – А затем молодой человек задумался. – Я бы вам сказал, что вы не похожи на Париж.

Собеседник француза поднялся со стула и протянул ему свою руку.

– Был рад знакомству. Париж!

– Жан… – растерялся француз и легонько пожал ему руку.

– Если кто-то здесь будет пахнуть лавандой, я вам немедленно сообщу.

О чем-то задумавшись, француз удалился.

– Зачем ты так? – спросила Роза.

Париж промолчал, а затем спросил у нее:

– А как пахнет лаванда?

– Я не умею рисовать запах. Спроси у меня еще, чем пахнет цвет.

Они заказали себе кофе и очередной день провели в тишине.

Роза не была жестокой по отношению к нему, она была мягкой, как пластилин, из которого можно было слепить все, что угодно. Она была готова к тому, чтобы из нее лепили нужную форму, идеальную фигуру по своему вкусу и подобию, по своему истинному желанию. Конечно, из ладьи невозможно слепить ферзя. Но Роза была актрисой и готова была на время принять любую роль, отведенную ей.

– Ты слышишь океан? – среди ночи спросила она.

– Слышу, а ты?

– И я слышу. Значит, мы еще не сошли с ума.

Загудел пароход, Роза лежала на руке Парижа.

– Мы здесь навсегда? Как ты думаешь? – нарушил молчание ее любовник.

– Не произноси слово «навсегда». Такого слова не существует! Я перестала делить жизнь на промежутки «до» и «после». – Она замолчала, а спустя несколько секунд добавила: – Я молю Бога, чтобы сегодня никогда не заканчивалось. Я его прошу о том, чтобы моя жизнь прервалась однажды внезапно, а не постепенно…

– Ты боишься стареть? Увядать?

– Нет, я не боюсь морщин и готова принять морщинистые, трясущиеся руки, если их будут целовать и трогать.

Париж притронулся к ее руке.

– А что тогда?

– Ты никогда не сталкивался с этой болезнью, и надеюсь, что ты с ней никогда не столкнешься. Есть такая болезнь, от которой невозможно вылечиться, но при этом она не убивает. Ты чувствуешь сам недуг, недомогаешь, недосыпаешь, недоживешь. Каждый день – повторение предыдущего дня, временная петля, а выйти из нее ты не можешь. Есть такое заболевание, от которого можно и есть, и пить, и спать, но не хочется, и каждый прожитый день кажется, что он прошел в пустую. Все люди носят одинаковые лица за окном, все имеют одинаковый запах, а именно – никак не пахнут. В твоей душе одно безразличие к миру, безразличие к себе, но не смерть. Понимаешь, ты при этом живешь в пустой оболочке, ты – лишь тело. И тебя не интересуют другие тела. Твой дух куда-то ушел, и всегда одна и та же погода. Одна и та же улица постоянно кажется незнакомой, но ноги помнят дорогу домой, какой этаж и какой ключ из связки подходит. Но тебя здесь нет, ты всего лишь фантом, и ты живешь, и живешь, и живешь. И почему-то не умираешь, потеряв все краски мира, облив весь мир вокруг серым цветом. Стоя под ледяным душем, тебе не холодно и не жарко. В душе нет ничего, никого. Где я? Где ты?