Читать «Романс о великих снегах (сборник)» онлайн - страница 185

Дух самогона заставил парня сморщиться.

– Не надо, – мотнул головой, – не балуюсь.

Мужики понимающе переглянулись: кержак. Мужиков было четверо – на покосы приехали. Среди них выделялся крупный старик, до самых бровей белым мохом обросший. Старик, одетый в чёрную сатиновую рубаху, словно бы высеченный из чёрного камня, неподвижно сидел у костра, только изредка помигивал да трубочку время от времени посасывал.

– Доченька! Ну, ты где там? – позвал старик. – Давай посуду! Видишь, гость…

Внутри шалаша сухое сено зашебуршало. Фигуристая девица, сгибаясь в три погибели, вышла, распрямилась прямо, смело посмотрела на незнакомца. И такой красотою обожгла – дыхание спёрло и даже под коленками ослабло, того гляди, чтоб на землю не шмякнулся.

Возле костра хохотнули:

– Что, парень, ушатало на реке? Присядь, поешь.

– Чего? – Артемидий набычился, пристыженный своей внезапной слабостью. – Кого ушатало? Меня? А ну, давай-ка спробуем: вы трое на меня… Давай! Чего замешкались?

Был Артемидий не просто сильный – он в тайге с деревьями боролся. Кому-то, может быть, покажется смешным, а у них в старообрядческой семье завелась такая странная забава: три брата выросли – один другого круче, и вот как заведутся, как затеют спор: кто потолще дерево сможет побороть? Не остановишь их тогда. Ну, молодые, глупые, чего с них взять. Старший брат, самый упрямый, в конце концов, чуть грыжу из себя не выдавил, когда хотел дородную сосну перебороть, а младший, Артемидий, стало быть, поборол играючи. Вот такая в нём играла силушка. А перед этой девкой оробел, глаза поднять не смог, когда она из шалаша-то выбралась и мимо прошла, разноцветною юбкой шурша на поляне, над которой после дождя ласточки-береговушки уже вовсю летали, стрекотали стрекозы, трещали кузнечики, пахло медом погубленных трав, перемешанных с тонкой горечью колёсного дёгтя.

Вот такая была встреча – будто встреча с пулей. Так шарахнуло под сердце – аж закачался. И хорошо, что мужики возле костра не поняли причину его слабости, а то бы непременно зубоскальство началось, а там, глядишь, и драка – он бы не стерпел.

– Ну, не хочешь выпить, – опять загомонили возле костра, – похлебай ушицы, да ложись. В шалаше места нет, извиняй, а свежую копёшку мы отдадим тебе на растерзание.

Тихая-тихая ночь над покосами рассыпала звёзды. Только беспокойная река шершавым своим языком вылизывала камни на ближнем перекате. А в копне так хорошо, тепло, уютно и даже маленько угарно, голова начинает кружиться, будто оскоромился – выпил проклятого зелья.

До утра он не спал, всё могучей лапой своей царапал грудь, словно там действительно засела раскалённая пуля, на которую рано или поздно нарывается каждый молодой человек. «Вот она, значит, какая, – думал Артемидий, стеснительно и даже как-то богобоязненно обходя светозарное слово «любовь». – И что теперь? Как быть?»

А мужики, между тем, всё ещё сидели у костра, допивая остатки роскоши, как выразился один из них. Невольно прислушиваясь к разговорам, Артемидий впервые услышал необычное название цветка – поднебесник.