Читать «Яд персидской сирени» онлайн - страница 63

— А то, что жили только в левом крыле, дом был новый, правое крыло достраивалось… скорее всего.

— И что?

— Ничего. Просто сказал. Они его достраивали и собирались жить долго и счастливо.

— И что?

— А то, что Мережко купил его для новой семьи. Недостроенный, так как очень спешил начать новую жизнь. Пошли посмотрим, Леша.

Они вошли через проем в большую комнату с тремя длинными окнами и разрушенным камином. Постояли на пороге; Монах с любопытством озирался, впечатлительный Добродеев вздыхал — ему было не по себе. Зал для приемов, видимо. Музыка, танцующие люди, смех, звон бокалов. Все прошло, все кануло…

Дальше — небольшое квадратное помещение. Это была кухня, судя по следам от стенных шкафчиков и холодильника. Мусор, куски штукатурки, пыль…

— Интересно, — пробормотал Добродеев, — кто забрал мебель? Мережко?

— Вряд ли. Ему было не до мебели. Он все бросил и ушел. Сначала жил один с девочкой, надеялся, что циркачка вернется, лежал без сна, прислушивался, вскакивал, бежал к двери, потом возвращался в холодную постель; готовил ужин на троих, заплетал дочке косички, рассказывал про маму, говорил, что она приедет: «завтра, завтра, завтра». И Татка повторяла: «завтра, завтра, завтра». А мебель потом забрали добрые люди. Продать дом он так и не смог…

— Думал, что она вернется?

Монах развел руками.

— Бедный человек, — вздохнул Добродеев. — Если бы он только знал, что его маленькая девочка станет убийцей и попадет в психушку…

…Следующая комната была небольшой, здесь могла жить прислуга. Дальше пара мелких помещений, вроде кладовок. Они перешли на правую сторону. Двери здесь тоже не было, проем был заколочен досками. Монах оторвал доску, одну, другую, и ступил в громадное помещение без стен и пола. Он оказался прав, стройка здесь так и не была закончена. Семья проживала в левом крыле. Видимо, руки не доходили, им и так было хорошо…

На втором этаже, куда они с опаской поднялись по шатким рассохшимся ступенькам, находилась хозяйская спальня — большая комната с двумя окнами и следами стенных шкафов по периметру. Грязные клочья когда-то белых обоев, мелкий мусор, скрученные сухие листья и клочки бумаги — вот и все, что здесь осталось. Монах подобрал один бумажный обрывок, расправил. Это была выцветшая фотография: счастливое семейство — улыбающийся крупный мужчина в белой рубахе с расстегнутым воротом, маленькая темноволосая женщина, прижавшаяся к его плечу; на коленях у него ребенок — девочка в красном платьице с медвежонком. Добродеев заглянул Монаху через плечо. Оба некоторое время рассматривали фотографию счастливого семейства.

— Да-а… — протянул наконец Добродеев. — И сказать нечего. Было и прошло.

— Сказать есть что, Леша. Чего-то я не усекаю. Эта женщина сбежала, бросив мужа и дочь… Поднялась ночью, когда они спали, спустилась вниз, прихватила припрятанный чемодан и выскользнула из дома.

— А на улице ее ожидал любимый мужчина с машиной, — подхватил Добродеев. — Он открыл дверцу, она уселась, и они уехали. Навсегда.

— Ты забыл сказать, что она перед бегством зашла к дочке, поцеловала ее в лобик и поправила одеяло, — произнес Монах со странной интонацией. — На прощание. И смахнула невольную слезу.