Читать «Яд персидской сирени» онлайн - страница 140

— Что ты имеешь в виду, Христофорыч?

— Если бы я знал! — воскликнул Монах. — Гложет меня что-то, снедает… а что — бог весть! Предчувствие, тоска, странные завихрения…

— Завихрения? — недоуменно повторил Митрич.

— Завихрения в мозгах! — Монах постукал себя пальцем по лбу. — Ладно, господа, поживем — увидим. За них! — Он поднял рюмку…

Глава 38. Возвращение

…Наступила зима. Ника живет у Любы. Все вокруг занесло снегом — и Детинец, и луга. Пчелы спят. Деревья… Не спит Зорянка — булькает, журчит, перекатывается по камням-голышам, от светлой прозрачной воды поднимается пар. У берега застыл хрупкий невесомый лед. Ника и Люба приходят сюда почти каждый день, протоптали тропинку. И Капитан тут же. Стоит, смотрит в воду. Заметив рыбу, говорит: «Гуфф!» — взмахивает хвостом и бежит по берегу следом до непроходимых зарослей. Возвращается, стряхивает с себя снег, замирает и ждет следующую.

Шелестит бурая сухая мертвая трава — пики колокольчиков, крапива, высокие стебли иван-чая. Нике трудно ходить, Люба поддерживает ее. Лицо у Любы покрылось темными пятнышками, уже наметился живот. Ника наконец заметила — положила руку и спросила:

— Это… Тим? — Люба только кивнула, вспыхнув. — Девочка? — Люба снова кивнула.

Их часто навещает Наталья Антоновна.

…Прошло Рождество. У них была елка. Игрушки у Любы старинные, тусклые. Повесили зимние яблоки — желтые, приплюснутые, как мандарины, — и пряники-медовики. Люба сварила кутью. Ника никогда не пробовала кутьи.

— Из чего она? Что это? — спрашивала она.

— Пшеница, — отвечала Люба, — мак и мед.

Желая порадовать Нику, она сделала коржи с маком. По бабкиному рецепту, ныне практически забытому. Если кто-то думает, что коржи с маком — это коржи, посыпанные сверху маком, то этот кто-то сильно ошибается. Коржи пекутся на воде, без сахара и соли, и получаются пресные и жесткие. А мак растирается с медом и водой в большой макитре макогоном — здоровенным пестиком, для того и предназначенным. А потом коржи рвутся на мелкие кусочки и бросаются в… даже не знаю, как это назвать! Сироп не сироп, соус… тоже как-то не в масть. Одним словом, коржи бросаются в макитру с растертым маком и некоторое время мокнут там — набираются. А потом их едят ложками прямо из макитры, как суп, — всей семьей. Это и есть коржи с маком.

* * *

В январе Ника родила мальчика. Тимофея. Роды принимали Наталья Антоновна и баба Валя, местная повитуха. Мальчик получился здоровенький, горластый. Баба Валя держала его, голенького, на вытянутых руках и что-то шептала. Тимофей не плакал, крутил головой, и взгляд у него был вполне осмысленный. А Наталья Антоновна вдруг заплакала — шутка ли! Младенец у них в Ломенке! Знак? Не иначе…

…А там и весна не задержалась.

…Ника доила Любку. Капитан сидел рядом, ждал завтрака. Вдруг он вскочил, уставился на дверь. Потом ткнулся холодным носом Нике в шею.

— Брысь! — сказала Ника. — Нежности!

— Гуфф! — сказал Капитан басом и сорвался с места.

Ника обернулась. Незнакомый человек стоял на пороге. Высокий, тощий, с бородой.

— Тим? — неуверенно произнесла Ника, поднимаясь, вытирая руки о передник, вглядываясь в пришельца. — Тим! Тимочка!