Читать «Семья мадам Тюссо» онлайн - страница 32

— Да, мам.

На кухне он включил чайник, подошел к окну. На душе, как и за окном, было тоскливо, холодно и промозгло. Усмехнулся, потер ладонями колючие щеки — вот и снова ты вышел на свою орбиту, парень… Поздравляю. «Хорошо, мама, как скажешь, мама, конечно, мама». Никуда с этой орбиты не денешься. Никуда и никогда.

А маме надо отдать должное — она всегда умела призвать на орбиту свои спутники, чтобы вертелись вокруг нее по заданному курсу. Ни один спутник не должен сойти со своей орбиты, как бы ни старался. Пусть бедному спутнику кажется, что вырвался, улетел в самостоятельный полет, пусть… Она-то знает, что никто никуда не вырвется и не улетит. Спутник отец, спутник Жанна, спутник Юлиан. Знает, потому что масса нужных для этого методов найдется в запасе. Штучек и фишек. Угроз и ласки. Кнутов и пряников. Много, много всего… Иногда и не поймешь, что на самом деле с тобой сотворили.

Например, мама очень резко умела перейти от расслабляющей дружелюбности к жесткому охлаждению. Или от раздражения перескочить в насмешливую тональность, в которой едва заметной ноткой витает легкий флер пренебрежения. Или начать фразу шепотком на ухо — дружески, почти панибратски, — а закончить неожиданным окриком и подзатыльником. И привыкнуть к этому невозможно! И объяснить мамины «штучки и фишки» тоже. Тем более — рассказать кому… Потому что все равно не поверят. Потому что мама для всех — эталон материнской любви и кладезь житейской мудрости. Обаятельная улыбчивая женщина, капитан крепкого семейного корабля. Прекрасный педагог и воспитатель своих детей.

Да уж, воспитатель… Наверное, такими методами злой хозяин собаку воспитывает — сначала бьет, потом треплет ласково за ухом. Потом опять бьет, пока страх в глазах не появится, потом снова треплет. И тогда она становится послушной и преданно глядит хозяину в глаза. Принимает битье как должное, как приложение к хозяйской любви и вдвойне радуется хозяйской ласке. И, как результат, безусловная зависимость от хозяина, безусловное подчинение любому приказу. И хозяин со своей задачей справился, и собака с таким положением дел счастливо согласилась. Живут и радуются.

Но человек — не собака. Человеку свойственно распознавать любую зависимость и бороться с ней. Так природой положено, между прочим. Если человек чувствует, что попал в паутину, он не может не шевелить лапками, чтобы из нее выбраться. Ну, хотя бы убежать подальше. Исключить себя из обстоятельств, с орбиты сойти. Самый простой способ и, как ему когда-то казалось, самый верный. Кажется, и дверь за собой закрыл, навсегда из этого дома ушел, и ничего своего здесь не оставил, даже от доли в квартирной собственности отказался, и живешь отдельной самостоятельной жизнью… Ан нет! Вдруг обнаруживаешь, что душа продолжает жить в рабстве. Рабская душа поневоле отчитывается за каждый свой шаг. Никто ее не заставляет, а она все равно отчитывается. Автоматом. Страшная штука, почти неизлечимая. Внутренний душевный отчет — неистребим. И ничего, ничего с этим сделать не можешь, вот что хуже всего! Любой поступок сопровождается этим дурацким вопросом — а что бы на это сказала мама? Как бы посмотрела, как отреагировала? Какое бы решение ни принял — все равно в нем присутствует мама, и такое чувство, будто она принимала это решение за тебя. Внутренний отчет — как въевшаяся в душу ржавчина. Как элемент состава крови. Уходишь от него, ломаешь себя, изо всех сил призываешь чувство собственного достоинства и повышаешь самооценку, но теряешь бдительность в какой-то момент… А внутренний отчет выскакивает из подсознания, как черт из табакерки, он уже тут как тут! А что скажет мама! Ты все неправильно сделал, мама будет недовольна тобой. Делай так, чтобы мама всегда была тобой довольна.