Читать «Танцующая на ветру» онлайн - страница 230

– Неужели у нас возможен царизм? – удивилась я.

– А когда у нас не было царизма? – засмеялся Алексей Константинович. – Я думаю, что такой огромной страной проще всего управлять на принципах единоначалия. Просто какой он, этот царизм? Вот в чем вопрос.

– А как же в советское время?

– Русскому человеку невозможно без царя. Каждый правитель так или иначе стремился к единовластию. И мы так созданы, ищем себе царей – больших и маленьких. Не знаю, наверное, крепостное право сыграло такую шутку с национальным характером.

– Я не ищу себе царя… – покачала я головой.

– В масштабах страны так это происходит, Руся. Все равно надеемся на самого главного. Что скажет, чем поможет, верим, что он один все поймет, всех помирит, все наладит. Разве нет? Вот приедет мэр… Вот придет директор… Вот сейчас самый главный прокурор все наладит… Вот напишем президенту… Вера в доброго царя – наша слабость, я так считаю. Или надо тогда на самом деле найти мудрого царя. Наверняка таких людей много. Но они не стремятся во власть. Во власть идут совершенно другие люди. Это сложные вопросы, о них можно думать всю жизнь. Хорошо, что такая юная особа тоже задается такими вопросами.

– Я недавно разговаривала с одним человеком… Он говорит, что у нас в городе есть организация, которая хочет менять существующий строй…

– Какого толка организация?

– Я точно не знаю… Вроде бы коммунистическая…

– Сложно это будет. Помнишь, как у Маяковского, которого ты так лихо процитировала: «Скорее головы канарейкам сверните, чтобы коммунизм канарейками не был побит!» Трудно сейчас будет организовать народ на какие-то решительные действия, канарейки победили. Символ мещанства, понимаешь?

Я кивнула.

– Как бы плохо и бедно ни жили, воевать никто не пойдет, – усмехнулся историк. – Ведь так? Кое-как перебиваются – и ладно. То время, когда произошла Великая Октябрьская революция, другое было. Страшная бессмысленная война, унесшая миллионы жизни ни за что, разруха, голод, невыносимые условия труда и жизни, дети работали с шести лет, наравне со взрослыми, мёрли без счету, рабочие спали по шестнадцать человек в одной девятиметровой подвальной комнате. Это вот я живу, как король, – мне одному целый подвал достался… – Алексей Константинович подлил мне чаю. – Сейчас много вранья про то время. Врут те, кому невыгодна правда. А правду можно на много столетий потерять. Вот как мы потеряли правду о событиях девятого века, о том, как и почему к нам пришел Рюрик, кем он был. И что было до. А до – была другая религия, языческая, много тысячелетий. Ничего плохого в ней не было, просто не было единобожия. И это надо знать, как, например, знают греки о своих древних верованиях и древних богах. А мы – нет. Ни о богах, ни о войнах, ни о том, как жили люди. А источник наших ссор и разногласий с германцами, например, кроется где-то в глубине веков. Там, где мы были гораздо ближе, чем теперь. Язык наш об этом говорит – о глубоком, давно позабытом родстве.