Читать «Неруда» онлайн - страница 363

161. Поэт и век

Стихи сочинены. Книга только что написана. И вот он уже в новой «скачке». Он борется с тенью и с самим собой. «Огромных усилий» стоило ему «Светопреставление» — целых 280 страниц. Это разговор с XX веком. «Камо грядеши?» К божественной революции? Это век бомб, «вспыхнули люди, насекомые, рыбы». Век войн, век исчезнувших бесследно людей. Но Неруда родился именно в этом веке. Он его гражданин. И был свидетелем всего происходящего. Он и наслаждался, и страдал. Его ранила смерть Че. Он прошел его путями. Познал его одиночество, носивший его ветер, его преображение. Люди своего века, они оба «звездочеты». Еще ребенком Неруда научился разглядывать осколки бутылочного стекла, собирать гнутые гвозди: он хотел вернуть прозрачность стеклу и жизнь металлу. Но больше всего он любил воздушных змеев с трепещущими хвостами, этих обвенчанных с небом комет. Он определяет самого себя как поэта-работягу, искателя редчайшей розы, влюбленного в зверей, друга лошадей и собак. Двадцатый век был веком освободительных революций и революции освобожденного от всех запретов пола.

Он говорит о своих любимых писателях. «Поет Кортасар свою молитву / под аргентинской беспомощной тенью / в своей церкви изгнанника». Здесь есть стихи, посвященные Хуану Рульфо из Анауака, Карлосу Фуэнтесу из Морелии, Мигелю Отеро с берегов Ориноко. Есть стихи, посвященные Сабато, ясному и подземному; Онетти, залитому лунным светом. Стихи, посвященные парагвайцу Роа Бастосу и, конечно же, Гарсиа Маркесу, этому вулкану, извергающему сны, как вулкан извергает лаву.

Этот век — трагический, век обездоленных, век изгнанников. Он хотел бы жить сто лет — жить и петь свой век.

162. Безумцы смежных профессий

Неруда любил Матту, а Матта любил Неруду. В книге «Никарагуа, беспощадно-нежный край» Кортасар пишет, как однажды, когда он приближался к Матте, окруженному группой людей, тот закричал, чтобы всем, в том числе и Кортасару, было слышно: «Вот идет идиот». Хулио не мог скрыть своего удивления. Дерзкий Матта повторяет: «Да, идиот, Идиот Достоевского, князь Мышкин, чистый человек глубочайшего ума». Матта оскорбляет, чтобы восславить, или скажем, чтобы открыть большую истину.

Неруда, следуя тем же курсом, назвал его «matto Matta». Роберто Себастьян Матта говорит на франко-итало-чилийском языке. И когда поэт назвал его безумцем по-итальянски, он принял это как великую честь.

Хотя Неруда был очень рад, что Матта иллюстрирует его стихи, тот заявил ему в лицо: «Тебе мои рисунки не нравятся». Сказал — и принялся гримасничать. Матта пригласил всех нас в «Остерию» доньи Бланки в Исла-Негра. Его жена, красавица Хермана, фотографировала нас «Поляроидом». В этот вечер был пир не только любителей даров моря и безумных поклонников морской стихии, но и безумцев стихии земной, упивающихся игрой слов. Изобретались всяческие абракадабры, сюрреалистические космогонии и прочая словесная ерунда. Все это пригодилось и для работы. Ведь поэт и художник — специалисты по части перевода вымысла в реальность.