Читать «Хождение по гробам» онлайн - страница 7

Мы едем в Иерусалим, чтобы увидеть прошлое, но сами же это прошлое забиваем собой, своей современностью, и поэтому видим лишь себя на фоне древних развалин. Мне же хотелось увидеть не развалины, а тот самый город, который существовал две тысячи лет назад, потому что я знал - только так придет ко мне понимание того, что тогда произошло на самом деле.

Гефсиманский сад, конечно, совсем не тот. Осталось только географическое название этой древней промзоны, где когда-то давили оливковое масло прессами, от которых, собственно, и возникло это название. Теперь же от большой плантации осталось всего семь олив, и они огорожены от чрезмерного любопытства туристов. В наше время никому не придет в голову ходить по промзонам для того, чтобы решить свои нравственные проблемы, но тогда, на заре христианства, когда ядовитые отходы не чернили небо над «фабрикой по производству оливкового масла», и единственной машиной был каменный пресс, приводимый в движение мускульной силой человека или животного, промзона оказывалась самым спокойным местом в городе, лишь только рабочие расходились по домам. И могу добавить, что воздух там оставался чистейшим, а вечерняя прохлада располагала к отдыху и размышлениям. Потому что климат в Иерусалиме свой, особый, совсем не такой, как во всем остальном Израиле.

Оглядываясь в прошлое, я вижу иные картины, совсем не те, которые мне услужливо подсовывают многовековые фантазии верующих, ныне превратившиеся в некий штамп, подобный тем штампам, которые превращают хорошего журналиста в посредственность. Я мог бы отбросить все свои сомнения и начать водить хороводы под стройные песнопения закостеневших в своей вере последователей христианства. Такой текст показался бы тебе наиболее естественным, потому что религии уже давно определили для себя и для своих адептов всю шкалу оценок – от самого плохого до самого хорошего. Но извиняться за то, что мои взгляды не совпадают с этой шкалой, я не стану.

Я еду в Гефсиманский сад, прокручивая и восстанавливая в голове все то, что узнал за многие годы своей жизни об этой истории. Я почти медитирую и готовлюсь увидеть Иисуса в полном интерьере его времен. Маленький иудей, в силу многих слабостей неспособный к тяжелому труду, обижаемый в детстве соседскими детьми и пронесший обиду на них через все свои тридцать три года жизни, в последний раз делает переоценку ценностей. Вот, только что, он успокоил своих учеников, кротко помыл им ноги, однако, не сказал главного – не сказал, что уже многие месяцы опасность идет за ним по пятам. Он чувствует слежку, знает об отношении Синедриона к реформистам, знает, что ошибся и выбрал для себя не ту стезю, когда-то казавшуюся ему легкой и безопасной. Примкнув к иудейскому сообществу, выступающему против ортодоксального иудаизма, он пошел дальше всех и объявил себя Машиахом (мессией).