Читать «Лето на водах» онлайн - страница 54

   — С разрешения командира полка, разумеется, — спокойно соврал Лермонтов.

   — Генерала Плаутина? — переспросил жандарм.

   — Да, Плаутина. Не Бенкендорфа же — у каждого свой начальник, — съязвил Лермонтов.

Жандармский поручик багрово покраснел от злости, но ничего не ответил и только укоризненно взглянул на Полетику.

   — Подсудимый, — вяло сказал тот, — я запрещаю вам пикироваться с членами суда.

После этого заседание закрылось, и Лермонтова увезли на гауптвахту.

На следующий день, утром, когда Лермонтов, позавтракав, скучал над томиком стихов Барбье, к нему вошёл плац-адъютант, полнеющий, но всё ещё молодцеватый армейский майор. Повертевшись на каблуках в середине комнаты, он бегло оглядел стены, бросил взгляд на потолок и объявил Лермонтову, что, ввиду предстоящей отделки помещения, его сегодня же переведут на Арсенальный караул, что на Литейном. Лермонтов, оторвавшись от чтения, тоже осмотрел потолок и нашёл его совсем чистым, побелённым никак не раньше минувшего лета. Ярко-жёлтые охровые стены — чистые, без единого пятнышка — наверняка были покрашены одновременно с потолком. Почти новым выглядел и паркет.

Лермонтов сообщил свои наблюдения майору.

   — Ничего, — благодушно ответил тот, — лишний раз не помешает. Квартирный отдел округа вдруг что-то раздобрился. А если теперь отказаться, так потом — ау! Дают — бери, бьют — беги, сами небось знаете...

Произнеся эту немудрёную сентенцию, плац-адъютант вышел, и вскоре за Лермонтовым пришли конвоиры — унтер и солдат Павловского полка...

Красить почти что свежевыкрашенные стены было, конечно, глупо. Но и до обеда переносить кирпичи из одного конца училищного двора в другой, а после обеда — на старое место, как бывало в юнкерские времена, тоже глупо. И держать овёс на интендантских складах, пока в нём не заведётся жучок, и только после этого отсылать в полки, на корм лошадям, тоже глупо. А ведь всё это делалось, делается и будет делаться.

Кто-кто, а Лермонтов знал её, эту живучую, неистребимую, непостижимую для штатского человека армейскую глупость, во имя которой с одинаково лёгким сердцем совершали всё это и многое другое одетые в мундиры дураки и здравомыслящие люди.

Когда, например, по полку дежурил Саша Долгоруков, блестящий умница, знаток искусств и тонкий комментатор немецких философов начала века, порядку было ничуть не больше, чем в дежурство какого-нибудь Тирана или Соломки, отъявленных тупиц и болванов. Вернее, в том и другом случае царил тот же особый, свойственный только армии и лишённый логики порядок, который — по-видимому, в отличие от подлинного порядка — называется распорядком.

Знал Лермонтов и то, что пусть изредка, пусть случайно, но армейская глупость нет-нет и обернётся для человека добром.

Так было и сегодня: благодаря армейской глупости Лермонтов переезжал на Литейный, где всех этих глазастых плац-майоров и плац-адъютантов и духу не было, а караулы тоже почти всегда занимали гвардейцы. И Лермонтов рассчитывал, что у него не только будет возможность видеться с кем захочет, но и выходить в город, — по крайней мере, иногда, по крайней мере, за тем, чтобы увидеть бабушку...