Читать «Колесом дорога» онлайн - страница 15

— Делать нечего,— сказал Ровда, держа на весу голые до локтя руки,— сама корова не справится, прирезать, хоть мясо будет.

— Ой, не-не-не, да что ж это ты, Милка... Рябая, рожай...

Протиснулась в загородку Барздычиха, худущая, мокрая, повела недобрым черным глазом. Ненене вытеснила ее, постояла, прислуши­ваясь, как Барздычиха затараторила:

— Ой, не к добру, жанки, ой, не к добру, с двумя головами бы­чок иде...

— Резать? — подошел к Махахеихе Демьян.

— У мужика одно на уме,—^; засмеялась, будто вспомнив что-то свое, давнее, Махахеиха,— чуть что, резать... Ну, рогуля, ну, милая, ну, рябая.— Махахеиха ушла почти всем лицом в коровье обвисшее ухо и зашептала что-то ласковое. Шептала, приговаривала, дула. И Милка шевельнула ухом, потупилась, ревнула сначала коротко, а по­том, набрав воздуха, длинно, утробно.

— Пошел, пошел,— сказал Демьян.

— Ну и держи, помогай,— оторвалась на мгновение от коровье­го уха, выговорила одними только губами Махахеиха. Ненене кину­лась к теленку и вот уже держит его в руках.

— Телушка, телушка с белой лысинкой...

Демьян вместе с Ненене стал вытирать телушку. А Махахеиха все продолжала что-то нашептывать, только теперь она шептала не в ухо Милке, а куда-то чуть в сторону, поглаживая ссохшейся бес­кровной рукой Милкину шею, голову. Слова ее долетали до Демьяна и Ненене:

— Мая кароука будзе уросная, праросная i добра малосная. Будзе па чысту полю пахаджащ i капыщкам трауку зб1ващ i роску зль защ... Будзе?..

— Все ж ведь уже, баба,— остановила наговор, приревновала вдруг Ненене.

— Маладая ты еще, донька, вучыть мяне,— и Махахеиха погро­зила пальцем,— держите еще одного.

Ненене не поверила. Но появился второй теленок, белый, как снег, бычок с черной пролысинкой на лбу.

— Не корова, а крольчиха,— хмыкнул Демьян,Иди, иди отсюда,— выпроводила его Махахеиха.— Тут уже на­ше бабье дело началось.

Вечерело. Все обошлось. Все было хорошо. Из хаты Ненене вы­шла вдвоем с Милкой, теперь уже их стало четверо, добавились Ягодка и Партизан. Ягодкой назвала она телку, а бычка дети. И все же, когда отошли все тревоги, дети за кладбищенской оградой разо­жгли костры, Ненене вновь стало не по себе. И не надвигающаяся ночь, неуют были тому причиной. Надвигалось нечто иное, чему она не знала и названия, и не могла понять ни сердцем, ни разумом. Она ночлежничала, укладывалась спать на святой земле, что было вели­ким непорядком, преждевременностью. И теперь ее уже пугала не ночь, а день, который сменит ее. Пугала неизвестность, что же он принесет, в какую сторону пойдет жизнь, на счастье ли ей растели­лась двойней Милка. И чудилось, что все это уже было, было с людь­ми, только когда...