Читать «Потерянные девушки Рима» онлайн - страница 153

– Я прочел отчет, но хотел бы все услышать от вас.

– Зачем? – Вопрос походил скорее на мольбу, священнику явно не хотелось возвращаться к минувшему.

– Для меня было бы важно восстановить первоначальное впечатление. Мне нужно уловить каждый нюанс беседы.

Это вроде бы убедило дона Микеле.

– Было одиннадцать вечера, мы уже закрывались. Помню, я заметил, как этот человек стоит на противоположной стороне улицы. Он торчал там весь вечер, и в конце концов я понял, что он набирается смелости, чтобы войти. Когда последний посетитель вышел из трапезной, он наконец решился. Направился прямо ко мне и попросил его исповедовать. Я не видел его никогда прежде. На нем были толстое пальто и шляпа, он так и не снял ни то ни другое, как будто торопился уйти. И наша беседа проходила второпях. Он не искал ни утешения, ни понимания, просто хотел облегчить душу.

– Что в точности он сказал?

Священник поскреб седую бороду, неухоженную и клочковатую.

– Я сразу понял, что он близок к какой-то крайности. В его жестах, в голосе было столько страдания, что я уверился в серьезности его намерений. Он знал: за то, что он собирается содеять, нет прощения, но пришел не затем, чтобы ему отпустили грех, которого он еще не совершил. – Священник помолчал. – Он просил прощения не за ту жизнь, с которой собирался покончить, а за ту, которую уже отнял.

Дон Микеле Фуэнте был священником, который трудился в миру, постоянно соприкасаясь со всей мирской грязью. Но Маркус не осуждал его за эти колебания: ведь он и в самом деле выслушал исповедь в смертном грехе.

– Кого он убил и почему?

Священник снял очки, протер их полой сутаны.

– Он мне не сказал. Когда я спросил, он ответил уклончиво. Объясняя свою сдержанность, добавил, что лучше мне этого не знать, иначе и мне будет грозить опасность. Он только хотел, чтобы ему отпустили грех. Когда я сообщил, что такую тяжкую вину не может разрешить простой священник, он огорчился. Поблагодарил меня и вышел, не сказав больше ни слова.

Скудные, расплывчатые данные, без каких-либо конкретных указаний, – вот все, чем располагал Маркус. В архиве пенитенциариев исповеди убийц хранились в особом секторе. Когда Маркус впервые пришел туда, Клементе дал ему один-единственный совет: «Не забывай: то, что ты будешь читать, – не уголовные дела, занесенные в базу данных полиции. Те данные объективны, и эта объективность представляет собой нечто вроде защитного барьера. Но в нашем случае взгляд на события субъективен, ведь рассказ всегда ведется от лица убийцы. Может случиться так, что ты поставишь себя на его место. Не позволяй злу обмануть тебя, помни, что это – иллюзия. Ты подвергаешься опасности». Когда Маркус читал такие признания, его поражали подробности. В таких рассказах что-то всегда выбивалось из контекста. Убийца, например, припоминал красные туфли жертвы, и священник старательно записывал это. Это не имело значения и никак не повлияло бы на приговор. Но в перечислении кровавых ужасов как будто бы открывался путь к бегству, запасной выход. Красные туфли: цветной штрих на миг прерывал повествование, позволял читающему перевести дух. В рассказе дона Микеле не хватало такой детали. И Маркус заподозрил, что он записал не все.