Читать «Повести. Пьесы» онлайн - страница 2

На этот попутный транспорт он не реагировал никак, даже не оборачивался на шум мотора. И, лишь угадав по гулу самосвал, замедлил шаг, огляделся и вскинул руку легким независимым движением, так что непонятно было, чего он хочет: то ли просит остановиться, то ли желает водителю счастливого пути.

Из-за этой неопределенности водитель замешкался, тормознул поздно и потому резко. На грязи самосвал повело, кузов рвануло к обочине, где стоял прохожий. Тот не отпрыгнул, только чуть отстранился и с сочувственным любопытством глядел, как водитель, бледнея, выкручивал руль.

Машину развернуло боком, и водитель, излив душу в длинной фразе, лишь в самом ее конце выкрикнул с искренним недоумением:

— … тебе что, жизнь недорога?

На что прохожий ответил, пожав плечами:

— Да не так, чтобы очень…

После чего оба улыбнулись: водитель потому, что ценил юмор, прохожий потому, что в общем-то сказал правду.

— Куда хоть тебе? — спросил водитель, остывая. Тот ответил:

— А куда хошь. Можно до конца, можно до поворота. Вези, пока не надоем.

Он знал, что самосвальщики с попутных обычно не берут — на стройках не принято. Но здесь было лишь преддверие стройки, дорога, а у дороги свой обычай. Но и у прохожего был свой обычай — за попутки он давно уже не платил. Не хотел. Деньги были, но лишних не было.

— Садись, там разберемся, — бросил водитель, выравнивая машину. — Геолог, что ли?

— Куда мне.

— А кто?

— Я-то? — Прохожий посмотрел на водителя, понял его, устроился поудобней и ответил с удовольствием — Путешественник.

Водителю слово тоже понравилось.

— Подзаработать, что ли?

— Это никогда не мешает.

— Значит, прямая тебе дорога на Колькин ключ.

— Ну, раз советуешь, — сказал путешественник, — можно и на Колькин ключ.

Он как раз туда и добирался.

Дорога пошла ровней, не требовала ежесекундного глаза, и водитель, парень молодой и любопытный, разглядел попутчика повнимательней. На путешественнике были резиновые сапоги, в этих местах неизбежные, старые вытертые брюки, — вроде синие и форменные, но что за форма, не разберешь. Толстый свитер домашней вязки, серый и грязный, а поверх — защитная куртка студенческого стройотряда, выцветшая чуть не до белизны. Но не студент же — лет сорок небось…

Когда закурили и путешественник, пуская дым, повернулся к окну, водитель разобрал буквы на спине куртки.

— В Норильске, значит, бывал?

— Не приходилось.

— А чего ж на спине написано?

Путешественник усмехнулся:

— Так это можно и Париж написать.

Дальше дорога пошла совсем битая, и водитель притих — колея не отпускала.

А путешественник задремал, и во сне его худое моложавое лицо стало старше и угрюмей. В отросших русых волосах, спутанных и грязных, явственно посверкивала проседь. Но щеки были выбриты чисто, до зеркальной гладкости.

Из моряков небось, подумал водитель. Или к бабе торопится.

Путешественник дремал недолго, но проснулся свежий и сразу затеял с водителем разговор о жизни.