Читать «Лакомый кусочек. Постижение» онлайн - страница 283

На остальных страницах были ранние люди, из круглых голов во все стороны торчали волосы, будто лучи или иглы, тут же и солнца с нарисованными лицами; но сам дар был вложен, отдельный, вырванный лист, рисунок цветными карандашами. Слева — женщина, у нее круглый лунообразный живот, в нем сидит младенец и глядит наружу. А справа — мужчина с рогами, как у коровы, и колючим хвостом.

Это был мой рисунок, я сама его рисовала. Младенец изображал меня самое до рождения, а мужчина — это бог, я таким нарисовала его в ту зиму, когда брат проходил в школе про дьявола и Бога, — потому что, если дьяволу можно ходить с хвостом и рогами, пусть они будут и у Бога, полезная вещь.

Таково было некогда значение этих рисунков, но с тех пор оно утратилось, как и первоначальное значение наскальной живописи. Теперь они были моими путеводными знаками, она сохранила их для меня, пиктограммы, надо было только прочесть их теперь, разгадать с помощью вновь обретенной силы. Боги, изображения богов, видеть их в их истинном обличье нельзя, это смертельно. Но только пока ты — человек. После преображения они доступны. Однако прежде надо погрузиться в стихию нового языка.

Заработал мотор, катер уходил. Я вложила рисунок в альбом и спрятала под матрац. Послышались их шаги, они поднялись от мостков; я осталась у себя в комнате.

Они засветили лампу; слышно было, как Дэвид что-то достает, это карты, он стал раскладывать пасьянс; потом голос Анны, ей нужна еще одна колода. Они раскладывали в две колоды, лихо, как записные игроки, щелкая картами об стол и односложно комментируя успехи и промахи. Джо сидел на лавке в углу, мне слышно было, как он трется спиной о стену.

Для него правда еще возможна, его спасение в отсутствии слов; но те, остальные, уже превращаются в металл, кожа гальванизируется, головы спекаются в медные шишаки, внутри зреют сложные проволочные переплетения. Карты шлепают об стол.

Я разжимаю кулак, отпускаю, это снова рука, на ладони сетка следов, линия жизни, прошедшее, настоящее, будущее, в ней — разрыв, но концы сходятся, когда сводишь пальцы в щепоть. Если линия сердца и линия головы совпадают, объясняла нам Анна, тогда ты либо преступник, либо идиот, либо святой. Как действовать дальше? Они разговаривают вполголоса, не обо мне, они ведь знают, что я слушаю. Они сторонятся меня, считают, что я веду себя неприлично, по их мнению, я должна быть переполнена смертью, должна облачиться в траур. Но ничто не умерло, все живо, все ждет случая ожить.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава двадцатая

Закат, алый, как тюльпан, постепенно тускнел, делался телесным, пленчатым. Теперь остались в окне только полосы, сиреневые и лиловые, небо рассечено квадратами оконной рамы, а там, дальше, — переплетением ветвей, наложением листа на лист. Я в постели, под одеялом, сброшенная одежда валяется на полу, скоро он будет здесь, долго они не выдержат.

Тихий разговор, шорох собираемых карт, бульканье, плевки — чистят зубы. Кто-то втягивает воздух и дует — лампа погашена, карманные фонарики водят лучами по потолку. Он открывает дверь, нерешительно останавливается на пороге, гасит фонарик, после того, что было утром и днем, он не знает, как ко мне подойти. Я притворяюсь спящей, он ощупью пробирается по комнате, неслышно, как по мху, и расстегивает молнию своей шкуры.