Читать «Карлики смерти» онлайн - страница 10

А сколько маеты, сколько смехотворной утомительной мороки мне пришлось вытерпеть лишь ради того, чтобы услышать эту гору старой белиберды. Вы вообще представляете, как трудно достать билеты на этот спектакль? Представляла ли это себе Мэделин, когда предложила туда сходить, интересно? После бесконечных запросов в кассе мне сообщили, что надежнее всего будет прийти в день представления, пораньше. Поэтому я встал в очередь в пять часов утра – в пять утра, вы меня слышите, – за кучкой японских бизнесменов и достоял почти до половины одиннадцатого (отчего на два часа опоздал на работу), но увидел лишь, как последние билеты ушли кому-то за пять человек в очереди до меня. Поэтому я в свой обеденный перерыв позвонил затем в некое агентство, и там мне сказали, что билеты у них есть – возвраты или как-то, – но получить я их могу, только если приеду и заплачу за них лично, а потом они их выудили откуда-то из-под прилавка, и я в итоге выложил девяносто фунтов (мне дурно от одной мысли об этом) за два места. Можете поэтому себе вообразить, в каком я был настроении, когда встретился у театра с Мэделин, да и лучше ничего не стало, когда мы заняли свои места – они вообще-то были вполне хороши; едва представление готово было начаться, явилось это шестифутовое чудовище и уселось прямо передо мной, поэтому весь вечер я разглядывал исключительно его затылок. Ни черта видно не было. С таким же успехом мог остаться дома и послушать пластинку.

Хотя, честно говоря, не то чтоб я обращал особое внимание на музыку. Свидание с Мэделин – всегда особое событие, и я почти все время думал о том, что мы с ней будет делать потом, пойдем ли выпить, что я ей скажу, даст ли она себя поцеловать. Уверен, композиторы получше Эндрю Ллойда Уэббера мучились бы тем, что спектакли и концерты на десять процентов произведения искусства, а на девяносто – пункты передышки в ритуале спаривания. Забавно думать о ком-нибудь вроде Дебюсси – что он страдает из-за оркестровки какого-нибудь такта в «Пеллеасе и Мелизанде», не осознавая, что большинство мужчин в зале все равно слишком заняты раздумьями, позволят ли им возложить руку на колено подружки, и слушать музыку даже не морочатся. Тут ничего не поделаешь, это естественно. Всякое ее движение, любой бессознательный жест были для меня интереснее всего, что бы там ни происходило на сцене (не то чтоб мне было что-то видно). Та часть, к примеру, на которой всем полагается ахать, когда с потолка театра вдруг рушится люстра, – в тот миг Мэделин почесала себе щеку, и это взволновало меня гораздо сильней. Я сознавал малейшие перемены в расстоянии между нами. Стоило ей податься ко мне, и сердце у меня билось чаще. В какой-то момент она пригнулась, близко, и я подумал: боже мой, она меня сейчас и впрямь коснется. Но у нее туфля с ноги спала, и она просто надевала ее обратно.