Читать «Вилла мертвого доктора» онлайн

Александр Грич

Вилла мертвого доктора

Живая музыка — это живая музыка… Разве можно сравнить живое звучание скрипки с тем, что доносят до тебя восемь или шестнадцать динамиков самой изощренной аудиосистемы?

Да хоть не восемь, а восемьсот — Олега в один из его приездов в Лос‑Анджелес привели в помещение, где хозяин устроил аудиосистему из более чем тысячи динамиков. На экране заходил на посадку самолет, и звук смещался соответственно.

Какие‑то фанаты скажут, что звук музыки в такой системе — куда лучше натурального. Может, и лучше, думал Олег, но это все равно не живая музыка.

Виртуальность — она и есть виртуальность. А то, что происходит здесь и сейчас — хорошее ли, плохое, — оно подлинное.

Поэтому Олег Потемкин не любил смотреть в записи решающие матчи по теннису. Если уж нельзя каждый год летать в Уимблдон или на US Open — есть живая трансляция. А когда ты смотришь игру в записи, даже не зная результата, — все равно не то ощущение, не то впечатление: ты ведь знаешь, что матч уже состоялся, все, что должно произойти, — произошло, и страсти, бушующие на экране, борьба нервов и характеров, отчаяние от неожиданной ошибки и тщательно скрываемое торжество от ошибки соперника — все это уже на самом деле давно прошло, все принадлежит истории, игроки и сотни миллионов людей знают результат, а ты сидишь в тиши своего дома и делаешь вид, что вернул время назад. Тщетные попытки…

То же и с живой музыкой.

Олег любил еще с первых своих приездов в Лос‑Анджелес ходить в огромный зал под открытым небом — «голливудский котел», Hollywood Bowl.

Вмещал этот котел то ли пятнадцать, то ли шестнадцать тысяч человек, в темном небе над ним на первых порах во время концертов скрещивали прожекторы — чтобы полицейские или теленовостные вертолеты не помешали вдруг случайно концерту. Сейчас эти времена давно уже позади, и в темном небе над залом только проплывают облака да в дни национальных праздников распускаются букеты салютов.

И вот ты сидишь на скамейке на самом верху огромного амфитеатра, или на стуле где‑нибудь в середине, или в кресле, в кабине‑ложе у самой сцены, попиваешь вино или шампанское, которое купил перед входом в зал, и слушаешь музыку. Самое главное — ее хорошо слышно, Олег ясно помнил, как лет двадцать назад, в один из первых приездов в Калифорнию, он попал сюда на концерт Хворостовского. И вот объявили «Ноченьку». И Хворостовский пел а капелла — и Олег, сидя на самом верху, слышал отчетливо каждую ноту…

Что же касается остальных тысяч людей, которые слушают музыку с тобой рядом, — ты их не замечаешь, а они не замечают тебя. Прекрасная и страшная черта этой страны — ты везде один. Нет, аплодируют все вместе и встают, когда начинают играть национальный гимн, — тоже, но никто не мешает тебе слушать музыку. Одиночество в толпе — в Hollywood Bowl — это хорошо.

И вот Потемкин наслаждался этюдами Шопена, потягивал себе красное вино из любимой калифорнийской Лунной долины и получал удовольствие.

Время от времени он позволял себе так бездумно расслабляться, причем всегда один — никого рядом ему было не нужно, когда он слушал музыку, — ни приятелей, ни очередной дамы сердца, ни коллег из спецгруппы — их уж точно не нужно. Добрые отношения и все такое существуют, конечно, но это служба, а одна из целей, когда слушаешь живую музыку, — забыть обо всем остальном и отдохнуть.