Читать «Пожарный кран № 1» онлайн - страница 10

Но о Павлике мы сейчас рассказывать не будем: скоро он и сам появится…

Между прочим, Константин Сергеевич знает и это. И что Анька скоро пропадет, знает. Только молчит — так уж положено. Хотя иногда ему очень хочется кое-что сказать. И сегодня — такой уж выдался день — не выдержит и скажет! Но не сейчас. Сейчас все тихо-спокойно: еще ни-че-го не началось…

Михаил Павлович сидит и пролистывает свой рабочий блокнот, а Кузя натирает лыжи, оба молчат. Но — раз! два! три! — начинается!.. И вот дверь распахивается — это директор привел безобразников и с порога сказал:

— Я требую принять меры! Немедленно!

Но принять меры немедленно было никак нельзя, потому что в этот же миг на столе неистово затрезвонил телефон.

— Это говорит мама Вовы Гусева! — сообщил сердитый голос. — Вова сегодня на елку не придет!

— Почему? — удивился Михаил Павлович.

— Потому что он наказан! И вот что я вам скажу: пока он в этот ваш театр не ходил, вел он себя лучше! А теперь совершенно меня не слушается…

— С мальчиками это бывает… — вздохнул Михаил Павлович. — А не приходить ему нельзя. Актер, уважаемая, имеет право не явиться на спектакль только в одном случае: если он умер. А иначе он подведет своих товарищей.

— Все равно не пущу! — ответила мама Вовы Гусева и бросила трубку.

Михаил Павлович вздохнул и повернулся к директору и безобразникам.

— Что случилось?

— Михаил Павлович, это я виновата! — сразу сказала Анька.

— Никто в этом и не сомневается! — Сергей Борисович сердито взглянул на нее: ишь, стоит! Руки в карманах джинсов, выражение лица — дерзкое… Эта девочка и на девочку-то не похожа. — Не девочка, а бандитка!

— Неправда! — крикнул Айрапетян, сверкая черными глазами. — Аня ни в чем не виновата! Я сам! И не смейте так говорить!

Видали его? Еще и не скажи ничего!

А Балабанчик изобразил на круглом конопатом лице раскаяние и пробормотал сладким ангельским голосом:

— Сергей Борисович, мы больше так не будем…

— Артист! — пуще прежнего рассердился директор. — Полюбуйтесь, товарищ Еремушкин, на плоды вашего воспитания!

— А Михаил Павлович при чем?! — спросила Анька и сжала кулаки, будто собиралась с директором драться. Она терпеть не могла, чтоб Михаила Павловича ругали.

Сергей Борисович и сам вспомнил, что нельзя взрослым выяснять отношения при детях, и велел всем выйти в коридор.

Впрочем, в коридоре тоже было отлично слышно.

— С каким бы удовольствием я вас уволил, Михаил Павлович, неожиданно спокойно и даже как-то мечтательно произнес директор. — Вы даже представить себе не можете…

— Ну отчего же, — запротестовал Михаил Павлович. — Могу.

— Чего вы там опять натворили? — спросил Кузя, а Анька ему ответила:

— Не твое дело!

Грубиянка она была, эта Анька.

— Гляди, Елькина, лопнет мое терпение! — нахмурился Кузя. — Плакать будешь!

— Ты сам вперед заплачешь! — отозвалась дерзкая девчонка.