Читать «Смерть и воскрешение А.М. Бутова (Происшествие на Новом кладбище)» онлайн - страница 78

И рождаются новые слова, целые строки, порой многоцветные, словно оперение жар-птицы. Их бы удержать, записать. Но где их тут запишешь? Да и кто-то — квартира коммунальная — деликатно или не слишком деликатно тянет за дверную ручку, нетерпеливо переступая с ноги на ногу: не один ты тут — все мы люди, все человеки.

А он спускает воду, выжидает для приличия некоторое время, а потом возвращается к столу, к недопитому стакану холодного чая, к недописанной и такой же холодной рецензии.

И вот Бутов, выслушав очередные попреки жены, решается сам пойти в журнал — увидеть тех, кто так рельефно представлялся ему, или убедиться — что они совсем иные… Робко открывает дверь в комнату, по которой из угла в угол ходит человек с лысой головой; и представляется лысому: что он, мол, Бутов, много раз посылал в журнал свои произведения, получал отзывы, но хотел бы лично узнать, поподробнее.

— Прекрасно, прекрасно! — говорит человечек, роется в бумагах долго, неторопливо, пока не попадается синяя папка, которую Бутов сразу узнает. Папка, сто раз путешествовавшая в журналы и обратно из журналов.

Маленький, просмотрев стихи в папке, говорит, не глядя Бутову в лицо:

— Любопытно, хотя «печатанию не подлежит», как говорили некогда. Не свое, все больше из книг, знаете. А некоторые и просто того… сомнительные, даже заключают элемент вредности. Что это за трава, превращающаяся в «перекати-поле», в мертвое; или мечтающая. Если мечтает — значит, и не трава, и не мечта, а, простите за выражение, аллегория. А аллегории при нынешнем международном положении, знаете ли, не поощряются; простота нужна, как у классиков, и бдительность. Что же — это про людей? — куда их гонит ветер? — я ведь со всем расположением спрашиваю?! Про людей? Да или нет? Что же у нас, людям обрубают корни и всякое такое? Что нам показали — воля наша, идете ва-банк. Но другим демонстрировать решительно не рекомендую. Доведет до беды; до этой же самой вашей косы, — так, молодой человек. И потом — с чего это вы стишками занялись? Семья есть? Что же вы думаете этим «перекати-поле» прокормиться? Идеализм и больше ничего. Пустопорожность. Жена? Что ж — она, как говорится, «найдет себе другого», поколоритнее, а вы с чем останетесь? Так и на самом деле в перекати-поле недолго превратиться. Воевали? Ну, тем более, — раз военной каши испробовали. Зачем же сейчас на рожон лезть. Анализнем, например, хотя бы цикл: «Война» — странненько, по меньшей мере, странненько. — Бутов сразу замечает, что это любимые слова лысого: «анализнем» и «странненько»; «анализнем» — звучит как бы вроде «слизнем» — то есть было и нет. — Разве этому учат нас классики, как классики марксизма, так и вообще. «Революция — повивальная бабка истории». А Революция — род войны, — значит, какой вывод следует?! Или те же классики литературы, хотя бы анализнем Пушкина. Тот же Петр в «Полтаве»: лик его ужасен, а через запятую — он прекрасен. А где оно у вас — это самое — через запятую? Отсутствует. Начисто отсутствует. Или ваш стишок «Смерть». Мол, не слышит солдат своей пули, своего снаряда, только над мертвым деревья склоняют головы, снаряд пропоет «реквием», как вы выражаетесь, тому, кто ничего не слышит. Проанализнем, и что получается? Вся наша военная лирика вычеркнута — она о мертвых, а мертвые, мол, не слышат. Странненько!.. Значит, лирика эта бесполезна, даже отчасти — как вы выражаетесь — кощунственна?! Это уж ни в какие ворота не лезет, даже при самом широчайшем соревновании стилей, мыслей, чувств, какое полностью регулируется социалистическим реализмом. А «Тая-Таечка» — про санитарку? Тут уж без всякого анализа клеветой попахивает. Может быть, и имелись отдельные негативные явления — воевать не в бабки играть, — но нетипичные. Или поле расстрелянных лагерников, как скошенное поле, а над ним веет не запахом спелых колосьев, а ветром смерти; и он не местного значения, а как бы на весь мир задувает. Это, извините, как понимать? На что мобилизуете?! Да и ассоциации может вызвать: писал, мол, одно, а в уме держал другое. Мой вам совет: домой — и всю папочку сжечь. Гоголь, тот, конечно, ошибочно поступил, что сжег, а вам очень полезный пример. Сжечь и пепел перемешать для самой окончательности. Годы у вас длинные впереди — ищите другое примененьице.