Читать «Затаившиеся ящерицы» онлайн - страница 32

Я остановился, согнувшись, схватившись за угол школы, вынул из кармана измятую сигарету и спички. Не умею прикуривать на сильном ветру, я и так не умею прикуривать – всегда тухнет спичка… Курю я не за-ради привычки, а как новички – для усиления опьянения или в отсутствие такового тоже только вечером – вытянул сигаретку и ощущаешь какое-то неприятное одурманивающее одиночество. Надо бросить сие, и пить тоже. В горле постоянно образуется сопливая слизь, которой я плююсь каждый день и весь день – куда попало, глотка и так, говорят, слабовата от самого рождения – а тут почти ежедневный приём холодного самогонеца… Опять же без закуски, курение всякого самосада, «Примы», «Родопи». Себя надобно беречь! А родных-то! Где уж нам думать об этим! Как подумаешь – ещё больше хочется курить! Ты есщо не вожжался с родными, родной! Кто сказал на бога рашпель?! натфель… шаршепка… Я понимаю, нарики в пятнадцать лет сводят свой организм на нет, а у нас всё как-то не по-настоящему, нет борьбы жизни и смерти, не говоря уже о других дебильных развлечениях подростков… К тому же сырая – и спичка, и бумага! Допустим, посмотрит на меня курильщик – ну что это такое?! – как я жадно присасываюсь к своей этой сигарете, как я быстр в её курении… Вообще организм уродский: выпьешь – колет в сердце, хребет и так, а от курения…

Оказывается, я держусь уже не за угол, а за ограду бабушкиного дома. От школы всего тридцать метров, но утром я все равно опаздываю, правда, всего минуты на две. Вот он какой, дом! Он небольшой, но какой… Когда мне было лет пять, а братцу года три, он назвал его «бутузиком» – мы шли с бабушкой от нас, зима была, сугробы по пояс, метель, и он закапризничал: «Кой до твоего бутузика дойдешь – замёрзнешь!» Тогда и мне этот маршрут казался долгим и трудным, а сейчас он осложнился захождением в клуб или же еще чёрт те знает куда, иногда циркулированием по школьной площадке – но всегда тянет сюда. Я ж хожу по маршруту, как автобус. Утром прибываю в школу с опозданием на 2 мин., после уроков назад – к бабушке (поел тут, иногда поспал), и домой – ещё метров сто пятьдесят, отбыл дома часов до семи-восьми, исполнил свою «высокоинтеллектуальную» обязанность – вычистка навоза с отвозом его на корыте – опять к бабушке, бросил сумку с тетрадями на крыльцо и в клуб, а также дальше клуба куда-нибудь, часов в двенадцать – возвращение домой к бабушке в пьяном виде, если раньше, в восемь – в трезвом. Ежели я не суперпьян – мне в вашем сельском ДК делать нечего. Кругом одна убожественность. Зайдёшь, оздороваешься, помытишься, понаблюдаешь за Яночкой, попытаешься что-нибудь предпринять по своей младости – да что в таких условиях можно предпринять… Вот сегодня, например, смотрю: Яночка заходит на высокий порог, я даже хотел её за ручку втянуть… но её тут же втолкала буквально-таки пухлая Леночка, я: «Привет», она: «Привет», я: «а…», а тут сразу: «Х… на!» – откуда-то выбегает этот е… нутый Макиш и хлесь ее по заду, она отпираться, а он – от своей активности! – хресь меня в грудак, я: ты чё, мол, земляк, – он отстал и опять к ней, прижались где-то в углу, семечки плюют и он травит, как вчерась поимел Олечку… которую и я бы… – если б был бы бык!.. Бы-бы-бы! – бы-быстро едешь по ухабам, да потом печень болит… Мне на раз её отшибуть, если я начну представляться (это уже случалось по детству и по соседству). Да, во что превратили девицу! Хотя она природно такова, мне ли её не знать с молодых ногтей, когтей, локтей, коленей, голеней… Есть в жизни сей моменты, которые разбивают ранние мечты – не то чтобы сызмалости было незнание действительности – нет… просто паскудно осознавать свою пассивность, хочется противостоять… Вот – Яночка, а? Тоже она была… все разговоры… если не обычные темы, тьфу… как бы Яночку… она одна на всю школу, подоспела, новинка, так сказать… (причём лучше я не видел…) тут именины у ней и дискотека, её выводит как самый матерый двадцатидвухлетний Вовик, и дефилируют в сумерках около школы, все стоят на порожке, курят, видят её розовенькие штанишки, видят, как она ходит, вытягивает руки, пытаясь уйти, и слышат негласное «нет, нет, я ещё не могу, отпусти, пойдём лучше в школу, нет, дай руку…», а также «ну что ж ты, Януха, ну как маленькая, Яночка, давай… вчера ж тоже вот…» и проч. Тогда я думал, что скоро подрасту, но ошибался… Я пытаюсь, я танцую, я ненавязчиво увиваюсь рядом, но это только слова… Бетонные стены, железные перила из арматуры, большие просторы, тусклый свет из разбитых плафонов, холод, иной раз даже иней в углах, КПЗ, остатки тренажёров, всякая фанера, разбитые унитазы и пожарные ящики ПК… шкурки от семечек, окурки, всякие бега, крики-охи, мат-перемат… Да я и сам-то… что называется отсюда, местный… Хочется чем-то себя занять – курить, клевать семечки – от них тупеешь, смотришь в одну точку, но не осознаешь зачем. Но «занятие»!..