Читать «Затаившиеся ящерицы» онлайн - страница 31

Friends will be friends! Далёкие родственники! Вот ведь угораздило! Надо сознательно отсечь себя, как ножом грибника, вредоносный соблазняющий перст! Сплюнуть, как ангел Лаодикийский, с огненным взглядом неземных-ледяных глаз, всю тёплую и злобную кровь, горечь. Я надеюсь вернуть его – я верну его! На брудершафт, с тобой, дорогая тварь, мы всё-таки не пили!

2007, 2010

Темь и грязь

…как же устоять целой…

с одной дрянью, которая, живёт в моей и твоей душе,

мой читатель?..

Ник. Лесков

Темь и грязь. Все <читатели> знают, что мне это нравится – я к этому привык: это лучшее в моей жизни. И летом, и даже зимой можно напиться, завертеться и вдруг «включиться», очнуться в ощущении себя в мягкой сырой массе, вверху, внизу – ничего, вернее, чёрный цвет, чёрный цвет воздуха; а осенью и весной, как сейчас, сам бог повелел!..

Все пространство, вся реальность кажется виртуальной, как будто ты здесь инородный, внешний объект, всё существует само по себе, ты можешь, конечно, передвигаться, хвататься в этой трёхмерности, но ничего изменить, сделать, нельзя, так как всё – овеществлённая картинка: Земля вращается, естественно, не под тобой, не от кружения головы и т. п., а просто вращается, от этого несётся ветер, залетающий то и дело в щели одежды; сверху, где тучи отгорожены от земли чёрным полусферическим колпаком, сделанным из металла и одновременно из этого чёрного воздуха, падают, то сносимые ветром в сторону, то прямо на тебя, капли воды, бьют об одежду, по лицу, об лужи, и беззвучно в грязь; идти непривычно и интересно, ноги разъезжаются, шатает из стороны в сторону, причём, когда есть какой-нибудь видимый светлый объект, качается вся картинка, как в клипах MTV, чуть не кувыркаясь согласно этому перекошенному горизонту – натыкаешься, тыкаешься со всей силой инерции о кирпичную стену, об дерево или только падаешь… Ирреальность добавляется сменой временных планов: эти места, по которым я слоняюсь, я настолько изведал, что если в каждой точке, в каждом месте, где я был, делал что-то в разные времена, поставить мою скульптуру, то весь центр села будет закрыт слоем мрамора, как после залития лавой; я настолько ясно представляю себе каждый клочок этой местности и окрестности при любом освещении, при любой погоде, с любого расстояния, увеличения отдельных деталей или орбитальных обзорах, с разными изменениями, самыми мелкими и непостоянными, связанными для меня с личными событиями, тоже мелкими и незначительными для других, должными быть незапоминающимися и для меня, что всё вокруг вызывает автоматические ассоциации, чуть ли не галлюцинации – дождливой ночью я могу видеть знакомый пейзаж в тусклом вечернем свете с только что нападавшим снегом, своими размазанными, чёрными следами по нему, а вдали, как полотно, плоское небо, как будто отдающее розоватым светом, но его нет – просто синеющие посадки на горизонте, от этого – иллюзия, зрительная и подсознательная потребность в мягком, тёплом и банальном розовом тоне…

«Ирр! ирр…» – скрипит-болтается жестянка на крыльце правления (раньше, говорит бабушка, на этом месте была церковь)…