Читать «Мистер Муллинер рассказывает» онлайн - страница 54

– Ату ее! Ату ее! Ату! – вопил Обри.

И снова:

– Куси! Хватай! Куси!

Затем лихорадочный приступ словно бы миновал. Обри выпрямился и вернулся туда, где стояла Шарлотта.

– Наверное, удрала в нору или под пень, – сказал он, смахивая капли пота со лба ручкой зонтика. – Дело в том, что выходить из дома на природу без хорошей собаки крайне глупо. Будь со мной бойкий кусачий терьер, я мог бы добиться весомого успеха. А в результате отличная крыса исчезла без следа. Ну что же, такова жизнь. – Он помолчал. – Погодите, дайте вспомнить, – сказал он, – на чем бишь я остановился?

И тут он словно очнулся от транса. Его раскрасневшееся лицо побелело.

– Послушайте, – пробормотал он, – боюсь, вы сочли меня непростительно, невозможно грубым.

– Прошу вас, оставьте это, – холодно сказала Шарлотта.

– Ну конечно, сочли. Когда я вдруг ускакал.

– Вовсе нет.

– Я собирался спросить, когда меня отвлекли, станете ли вы моей женой?

– О?

– Да.

– Нет, не стану.

– Не станете?

– Нет. Никогда. – Голос Шарлотты был пронизан презрением, которое она и не пыталась скрывать. – Так, значит, вот кто вы такой на самом деле, мистер Бассинджер, – тайный охотник!

Обри задрожал с ног до головы:

– Вовсе нет! Ни в коем случае! Просто меня опутали жуткие чары этого проклятого дома!

– Ха!

– Что вы сказали?

– Я сказала «ха!».

– Почему вы сказали «ха!»?

– Потому что, – ответила Шарлотта, сверкая глазами, – я вам не верю. Ваши объяснения неубедительны и темны.

– Но это правда. Я словно попал под какое-то гипнотическое воздействие, оно скрутило меня, понуждало действовать вопреки моим самым высоким устремлениям. Неужели вы не понимаете? И осудите меня за минутную слабость? Неужели вы думаете, – страстно вскричал он, – что настоящий Обри Бассинджер поднял бы руку на крысу, если только не с целью приласкать ее? Я люблю крыс – говорю же вам: я люблю их. Разводил их, когда был мальчиком. Белых, с розовыми глазками.

Шарлотта качнула головой. Лицо у нее было холодным и неумолимым.

– Прощайте, мистер Бассинджер, – сказала она. – Отныне мы чужие.

Она повернулась и ушла. А Обри Бассинджер спрятал лицо в ладонях и рухнул на скамью, как прокаженный, которого оглушили колбаской с песком.

В дни, последовавшие за этой тягостной сценой, только что мною описанной, душу Шарлотты Муллинер раздирали, как вы легко можете вообразить, самые противоположные чувства. Первое время, вполне естественно, преобладал гнев. Но затем печаль взяла верх над негодованием. Она оплакивала свое погибшее счастье.

И все-таки, спрашивала она себя, как еще могла она поступить? Она преклонялась перед Обри Бассинджером. Она вознесла его на пьедестал, взирала на него снизу вверх, как на великую белоснежную личность. Ей мнилось, что он пребывает высоко-высоко над грубостью и копотью этого мира, на некой сугубо собственной заоблачной вершине, предаваясь прекрасным мыслям. И что же? Как теперь выяснилось, вместо того чтобы пребывать и предаваться, он гоняется с зонтиком за крысами. Что ей оставалось, как не отринуть его?