Читать «Виртуальный детектив» онлайн - страница 22

Как был прав Геббельс: «Ложь должна быть настолько невероятной, чтобы в неё поверили сразу». И мои начальники, с которыми я проработал не один десяток лет без пятна на должностном мундире, поверили!

– Вот тебе и пьяница! – сказал я сам себе, поднимаясь с диванчика и делая первый обдуманный шаг в поисках выхода из создавшегося положения.

А решил я собрать экипаж и рассказать им всё, как есть, поделиться той обеспокоенностью и дурным предчувствием, которые не дают покоя с момента известия о нашей «пьянке».

Собрались в ходовой рубке, так удобней для работы: и видно всё, и вмещаются все. Молча выслушали, что я думал о происшествии и ожидаемых последствиях после того, как нас обвинили в пьянстве. Рассказал также о мерах, какие я намерен предпринять, в том числе и упреждающих возможность несправедливого решения.

Возражений не было, предложений – тоже. Обвинение в пьянстве их настолько ошарашило, что никто сразу не поверил:

– Вы что, серьёзно говорите о пьянке? Кому это в голову взбрело? Зачем?

Это были вопросы честных, порядочных людей, не способных совершить подлость и не ожидающих её от тех, с кем они работают. И лишь когда поняли, что в пьянстве обвиняют всех, вопросов стало больше:

– Кто это сделал?

– Кому это нужно?

– Почему до сих пор к нам не приехал представитель части?

– Что мы сделали неправильно?

– Как можно обвинять всех сразу?

Горечь, боль, недоумение звучали в коротких выступлениях и репликах. Однако общее возмущение очень быстро сменилось унынием, и наступило молчание, тягостное и тревожное, как после потери хода.

Старые моряки, прошедшие суровую школу жизни, знавшие не понаслышке, чем кончается у нас борьба с пьянством, сразу представили себе, что грозит им в этом случае. Обычно дело кончалось одним – уволить!

Но ушли в прошлое те времена, когда уволенным с одного судна можно было тут же найти работу на другом. Сейчас устроиться по специальности матроса, моториста да и судоводителя нелегко, а в 55–65 лет – возрасте последней лебединой песни пенсионера – практически без «волосатой руки» невозможно.

Сидели как-то понуро, опустив плечи не то от усталости, не то от услышанного, веря и не веря тому, что случилось, а ещё больше тому злу, которое может их настигнуть уже завтра.

– Вы скажите им, что это неправда, – как-то обречённо сказал моряк, работавший со мной на берегу на разноске шланга от автоцистерны, фамилию которого я дал записать кирпич-бабе. «Водится же ещё святая простота, которая верит, что и теперь начальство справедливо разберётся и всё уладится!» – подумал я и отпустил людей на свои рабочие места.

Мне было стыдно смотреть людям в глаза за то, с какой лёгкостью военные – майор со склада ГСМ, начальник ГСМ флота, наше руководство – поверили в нелепую ложь и клевету на людей, безупречно прослуживших и проработавших не один десяток лет и продолжающих работать на флот. Почему из нашей части никто не пришёл и теперь уж точно не придёт разобраться в происшествии и защитить своих людей от грубых нападок и лжи?