Читать «Рисунок с уменьшением на тридцать лет (сборник)» онлайн - страница 104

– А вы знали, что Славик…

Она осмотрелась вокруг с таким выражением лица, как будто искала защиты; в опустевшей столовой пригасили огни, официантки ужинали, собравшись за одним длинным столом. Потом, взглянув на меня потемневшими глазами, Лена быстро и сухо ответила:

– Да… – и встала. – Мы, наверное, задерживаем… Надо идти…

Мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись.

Я вышла на улицу. У фонарей кружился снег, асфальт блестел, как зеркало. Ноги разъезжались. Мне было не по себе. Мысль тянулась к прояснению, как в темной комнате тянется к выключателю рука не доросшего до него ребенка; дитя становится на «цыпочки», тоненькая ручка опирается на стену и ползет вверх; ползет, ползет, и вот средний, самый длинный пальчик касается вожделенной выпуклости, но тут же срывается, не совершив никакого действа; снова карабкается, пальцы ног почти оторвались от пола – правая-то точно висит в воздухе, помогая приблизиться к цели, и… наконец… щелчок. Комната озаряется светом. Но боже, что в ней…

Голову заливает жаром, глаза закрыты, ладонь зажимает рот, не веля ему выдыхать набранный воздух…

Потом я лежала одетая на покрывале, глядя в потолок. За окном через равные промежутки времени с сосулек срывалась капель.

Я восстановила лицо сына и разглядывала его. Усы и борода маскируют лицо… И все же, все же… Очень похож… Такое же гладкое, немного скуластое, чистое лицо; рамка волос около лба – абсолютно такая же по форме; я даже вспомнила, казалось, безвозвратно утерянные Славиковы черты – небольшую асимметричность овала, линию бровей, раскрытие рта при улыбке, покатый лоб… Глаза, правда, серые – материнские. И ростом повыше… И обаяния поменьше…

Завтрак мне уже не полагался. Выпив в комнате собственного кофе и собрав сумку, я подошла к столовой. Лена стояла в холле с тем самым господином, который однажды явился причиной ее чудесного преображения; они беседовали.

Увидев меня, собранную к отъезду, Лена, согласно ритуалу, прощально улыбнулась, а потом, спохватившись, предложила:

– Мы решили повторить вчерашнюю прогулку. Не хотите с нами?

– Спасибо, я поеду. Желаю всего хорошего, рада была познакомиться…

– Оказывается, мы давно знакомы… – сказала она задумчиво, – я тоже желаю вам всего хорошего. Надеюсь, что еще встретимся.

– Конечно…

Я пошла по дороге, ведущей к рейсовому автобусу. В лесу отчаянно галдели вороны. По дну оврага шумно мчались талые воды. Ветер касался лица влажным, плотным, телесным воздухом… Снова город, суета… Принадлежность сезону, зависимость от дат… Как тридцать лет назад, покорность тщете… Через тридцать лет, бог даст, снова посмеюсь над собой…

1991

Встреча

Анфилада из двух арок: арка в арке, за второй – не голубое небо, не райский сад, не свет вечности, а всегда – из года в год, из десятилетия в десятилетие, из полувека в полувек – сменяющие друг друга и лишь немного отличающиеся привносимыми очередной эпохой цветом, формой и очертания ми помойные контейнеры.

В очередной раз вхожу с улицы, носящей на звание бульвара, в первую арку. Она длинная, тянется вдоль всей толщи старого дома. Навстречу, уже под сводом этой самой первой арки, на фоне второй и, соответственно, мусорного контейнера но вой эры, идет невысокий щуплый старик с втянутыми внутрь лица губами, с блеклыми глазами, в берете и шарфе вокруг шеи поверх пальто. Я, бегло скользнув по нему взглядом, прохожу мимо и тут же оказываюсь на просторе небольшого двора, что испокон века являет собой прямоугольный колодец, образованный примыкающими друг к другу домами. Когда-то в нем не было ни кустика, ни травинки; под ногами тех людей, что давно растворились в вечности, лежала свободная от асфальта, утоптанная ногами жителей перенаселенных коммуналок земля. Теперь из заключенной в несвободу троту ара почвы выросли и вознеслись в поднебесное устье колодца длинные астенические деревья, по саженные по программе озеленения столицы лет тридцать назад и до неузнаваемости изменившие облик хорошо знакомого, отдельно взятого местечка белого света.