Читать «Дни арабов. Пора казней египетских» онлайн - страница 199

В ливийской Дерне, что у самой египетской границы, сидят нацисты. Салафитского толка, с местной спецификой, но нацисты. И в Киеве тоже окопались нацисты. Их пособники, попутчики, а также сочувствующие им вкупе с разными городскими сумасшедшими проводят в Москве марши с нацистской символикой, выкрикивая нацистские лозунги (а «Слава Украине!» – это исторический лозунг пособников нацистов в пору гитлеровского нашествия) – и остаются безнаказанными. А вот представить себе марш с символикой «Ансар аш-Шариа» или «Исламского государства» в Каире я просто не могу. Воображения не хватает. У них министр юстиции пообещал, что самого пророка посадит, если тот вдруг вернётся и начнёт нарушать общественный порядок. Ну и где общество здоровее, и кто в политическом отношении более отсталый – мы или Египет?

Политика тоже чувствует на себе влияние малых дел. Человеку кажется, что это он принимает абсолютно неполитическое решение съездить в Турцию после того, как она сбила наш бомбардировщик, но политики используют решение его и ещё миллиона таких же, как он, в своих целях. Поэтому, сколько бы нам ни внушали, что политика – грязное дело, и не стоит рядовому гражданину в неё вмешиваться (карма целее будет), меня это не убедит. Качество любого дела зависит от применяемого к нему подхода. Можно и закупку скрепок для офиса превратить в грязное (и подсудное) дело. Но пример арабов должен научить тому, что борьба за будущее своей страны и своего народа – это наше дело. Cosa nostra.

Не надо грязи. А борьба за будущее начинается с правильной трактовки прошлого. Посудите сами: с одной стороны, нам всячески внушают, что победа над Германией – это история из разряда «вспомнила бабка, как была девственницей», что она никого давно не интересует, а вся современная жизнь вертится вокруг борьбы за права гомосексуалистов. С другой стороны, в перерывах между репортажами с маршей тех же гомосексуалистов, СМИ продолжают лить помои на великую победу вообще и на русских варваров в частности. Нелогично получается: что мы считаем малозначимым и неактуальным, то мы обычно не обсуждаем и не опровергаем, зная, что никому эти дела минувших дней и без того не интересы.

Пусть Европа отмечает себе день памяти и скорби – мы будем отмечать наш день победы. Не потому, что мы чего-то не помним или не скорбим, а потому, что у нас, кроме памяти и скорби, есть ещё и победа. А у Европы её нет.

Пусть себе толерантные общечеловеки носятся с холокостом; про геноцид русских они предпочитают не знать. Никто не спорит, что гитлеровцы грабили, пытали, насиловали и убивали евреев. Мне не нравится, когда за одно сомнение в каноничной цифре погибших за годы войны евреев – шесть миллионов – в Европе сажают в тюрьму. Я готов принять эту цифру за истинную, хотя я и не знаю, соответствует ли она действительности. Может, она на самом деле меньше; может, и несколько больше. Разве если бы евреев было целенаправленно уничтожено «всего только» три миллиона, а не шесть, это уже не был бы геноцид? Очевидно, что был бы. Но как же тогда назвать уничтожение куда большего (в разы!) числа русских? И почему весь мир не скорбит по нашим предкам?