Читать «Избранные произведения в 5 томах. Книга 3: Радуга. Цыган и девственница. Крестины» онлайн - страница 53

Она вспоминала себя рядом с ним. Его дальнейшую жизнь, его состояние и отношение к ней в данное время она не в силах была представить. Только временами она горько плакала, вспоминая, как жестоко она страдала, когда он ее покинул. Как она страдала! Ей приходили на память слова, записанные в дневнике:

«Если бы я была месяцем, я знала бы куда упасть».

Ах, это было мучительно для нее — вспоминать, чем она была тогда. Это было равносильно воспоминанию о покойнике. Все прежнее в ней умерло. И все это было только плодом ее воображения.

Холодное отчаяние глубоко и безраздельно владело ее душой. Любовь кончилась, никого не будет любить она, никто не будет любить ее.

Потянулись недели страдания в тесном доме, битком набитом детьми. Что это была за жизнь: скудная, бесформенная, раздробленная — полная пустоты и ничтожности! Она была Урсулой Бренгуэн, человеком не имевшим ни достоинства, ни значения, живущим в мелкой деревушке Кёссей неподалеку от малоизвестного Илькстона; Урсулой Бренгуэн, не имеющей в семнадцать лет никакой ценности, никому не нужной, ни для кого не желанной, хорошо знающей цену своего бывшего Я. Как это было невыносимо тяжело!

Ее гордость, однако, не была поколеблена, трудно было сломить ее. Пусть она развращенное создание, безжизненный труп которого никто не будет любить, растение прогнившее изнутри и питающееся за счет чужих соков; пусть это будет так, все же она не сдастся.

Мало-помалу она поняла, что ей невозможно продолжать жить дома, не имея здесь ни положения, ни авторитета, ни значения. Даже дети, посещавшие школу, смотрели на нее с пренебрежением, как на бесполезного человека. Она должна была искать выход.

Отец находил, что ей достаточно дел в помощи матери по домашнему хозяйству. Родители всегда награждали ее пощечинами в том или ином смысле. Будучи человеком непрактичным, она стала думать о диких поступках, — то она хотела убежать, то пойти в услужение, то просить кого-нибудь взять ее.

Она написала начальнице своей школы письмо, где просила совета.

«Мне не совсем ясно, Урсула, что могли бы вы предпринять, — гласил ответ, — если только вы не пожелаете стать учительницей начальной школы. У вас есть аттестат зрелости и он дает вам право на место неквалифицированной учительницы в любой школе с годовым жалованьем в пятьдесят фунтов.

Я не нахожу слов выразить, как глубоко сочувствую вашему желанию чем-нибудь заняться. Вы постигнете все величие человечества, полезным членом которого вы являетесь, и внесете свою долю работы в выполнение его высокого предназначения. Это вам даст чувство глубокого удовлетворения и самоуважения, которых никакие другие обстоятельства вам не дали бы».