Читать «Ньювейв» онлайн - страница 127

Когда мы подучились играть, то исполняли, как и все урела, песни The Beatles и «Машины времени». Учил меня играть некто дядя Женя, басист и саксофонист, поэт и лабух, знавший огромное количество песен, да и свои произведения имевший. А все парни, которые остались на улицах цепями махать, если даже не погибли или не спились, то их поубивали в массе уже в 90-е, в бандитских разборках. Такие приблизительно одинаковые истории в Москве в одно и то же время происходили.

М. Б. А вас творчество уберегло?

Ю. О. На тот период музыка, в моем понимании, была формой протеста против того, что меня окружало, потому что мне действительно не нравилась та нездоровая обстановка вообще. К тому же я был спортивным и подтянутым, занимался водным поло и выступал за «Торпедо» набора 63 года, хотя сам был на год младше. Физически это была тяжелая игра, тренировки начинались с хождения по воде в брезентовом поясе со свинцовыми вставками и метания мячей, набитых опилками. Не курил, мог легко нарезать в репу. Но было дико скучно. А на улицах только гопота и бабушки запеленатые в платочки ходят, невыносимо. Единственной оттяжкой было побриться налысо да на Таганку, где мы посещали клуб «Гроб», там где Высоцкий заседал, рядом с театром. Одеваешься «помоднючей», деньги берешь… Три рубля на коктейль, пяти рублей на многое хватало. Девчонки, диско-музыка. Это я говорю про 70-е, потому что в 80-х я уже радикализировался и от этого всего отошел.

Нахватавшись новых эмоций я решил – буду записывать свою первую пластинку. А инструментов-то нет, да и клубчик уже закрылся. У меня был тогда старинный пылесос с корпусом типа ракеты. Я его разобрал, натянул на него фольгу железную, поставил рядом старинный мегафон. И при помощи таких приспособлений записал ритмические рисунки, пылесосные и мегафонные. Записал. На второй канал стал накладывать звуки, извлеченные из разломанной гитары. Вот таким образом и была произведена моя первая композиция. При этом стоит отметить, что музыка всегда сопровождалась каким-то рисованием. А может и наоборот, потому что рисовать я пытался почти на всем, включая собственную рубашку. Возможно, кстати, поэтому меня всегда интересовали люди, которые как-то могли совмещать живопись и музыку. А поиск себе подобных привел к многочисленным интересным московским знакомствам. Тогда уже все струны гудели, и хотелось выплеснуть свои чувства в виде пылесосно-гитарной музыки.

После школы я поступил в Институт Культуры на дирижера. Поучился немножко и начал опять там вытворять свои акции. Был такой фестиваль «Красная Гвоздика», где всех заставляли играть военные песни. Ну, думаю, сейчас я вам сделаю военные песни. Был у меня друг Сергей Хазанов, в детстве мы с ним наловчились делать бомбы магниевые. Я этим делом предварительно заминировал зал, начал исполнять песню, почти панковскую, про солдата и о солдате. Брутального характера. И когда про солдата пошло, начали взрываться бомбы в зале. Ну, выгнали меня за чрезмерное внимание к милитаристической тематике. Но даже когда выгнали, единомышленники остались. Один товарищ переделал бобинный магнитофон чтобы было два стереоканала и четыре моно, и вот по этим отдельным каналам на раз-два-три-четыре записывался первый альбом, как сейчас помню, посвященный проституткам и маргинальной среде. Расстроенные гитары, барабаны из пылесосов. Микрофон был один, такой треугольный. У меня до сих пор эта запись где-то хранится на бобинах. Тогда получались совсем дикие, но смешные вещи. Не было никаких студий, но было искренне желание, и все шло от души. Понадобилось, конечно, и название для группы.