Читать «История ислама. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов» онлайн - страница 607

378

Весьма характерно то обстоятельство, что один из самых достоверных позднейших историков (ибн аль-Асир VII, 311) весьма простодушно сообщает, что наместник Куфы не находил никакого повода предпринять какие-либо строгие меры против карматов и наложил только на них особую дань в 278 году (891/2). Люди же богобоязненные, возмущенные принципами, проповедуемыми сектой, послали донос в Багдад, но правительство со своей стороны не находило причины обратить на это дело особое внимание и оставило жалобу без последствий.

379

Весьма вероятно, что по повелению гроссмейстера он был устранен, равно как и Абдан, а впоследствии и Абу Са’ид за свое дерзкое ослушание и вообще выказанное ими неповиновение главе секты.

380

Или же двоюродному брату, а по другим источникам даже внуку. В этом последнем случае между правлением Ахмеда и Са’ида должен был занимать пост гроссмейстера отец его.

381

Я придерживаюсь положительно этой даты (de Sacy, Еxpose de la religion des Druses, I, с. ССXYIII), не обращая никакого внимания на опровержения Фурнеля (Les Berbers, II, с. 55). Нельзя же допустить, чтобы ибн Хаушеб не пожелал в течение долгого времени по смерти первых эмиссаров предпринять новой попытки; также и промежуток между Раби 1288 (март 901), времени прибытия к китаме Аш-Ши’ия, по источникам Фурнеля, и, во всяком случае, несомненном отъезде Са’ида из Саламии в первой половине 289, надо сознаться, слишком короток для полного обращения племени китама и уведомления в то же время об этом важном событии в Саламию. Невозможно также объяснить, как это делает Фурнель (II, 67), что Са’ид покинул свое местожительство из опасения преследования его местными властями. Почему же, если это так, он не отправился гораздо ближе, под покровительство сыновей Зикравейхи?

382

Рабик» (т. е. смиреннейший слуга божий).

383

Достаточно будет, я полагаю, привести следующие соображения. Конечно утверждение де Саси (Еxpose, I, с. ССХ1ЛХ), изложенное по свойственной ему манере безусловно, что египетский писатель Макризи совершенно прав, не придавая никакого значения объяснениям аббасидов и их приверженцев, в сущности довольно основательно. В интересе аббасидских халифов, положим, было уронить насколько возможно в общественном мнении фатимидских конкурентов, не пренебрегая при этом даже подлогом. Но ведь историческое существование Абдуллы ибн Меймуна подтверждается уже тем, что независимо от занимаемого им в системе учения измаилитов места помощника седьмого натика (де Гуе, Меm.sur.les Carmates, с. 73) он почитался нисколько не менее и в среде позднейших, а в общих чертах одинаковых с измаилитами по воззрениям, друзов (de Sacy, Еxpose, I, с. 35). А эти последние как обоготворявшие фатимида Хакима, могут считаться в данном случае без всяких оговорок достоверными свидетелями. Трудно разрешимую дилемму выбора между потомками персидского глазного врача Меймуна и предполагаемым поколением пророка они обходят очень просто, признавая тоже и Меймуна происходящим от Алия, что положительно невозможно. Из этого вытекает неопровержимое положение что официальная генеалогия фатимидов, а следовательно, и самое происхождение их от Алия — чистейшая подделка. Ибо сами изобретатели подлога не решились приобщить сюда же имя Меймуна и таким образом становятся в самое резкое противоречие с преданиями друзов иными словами, со своими же единоверцами. Эти же последние в данном случае согласуются в самом существенном с аббасидскими показаниями (ср. также Абульмахасин II, 445, 2). Dе Sасу (СIII) приводит также что взгляды Макризия тем более кажутся ему основательными что для настоящих алидов, в случае если бы Убейдулла был действительно обманщиком, было бы насущной потребностью сорвать с него маску, дабы через это расчистить самим себе дорогу к власти. Пользуясь данными, почерпнутыми из недавно обнародованных новых источников, мы можем теперь положительно утверждать, что в этом направлении со стороны алидов делаемы были действительно различного рода попытки. Ведь единственно только после укрепления в Египте своего господства насильственным путем муыззу удалось благоразумной щедростью привязать к себе алидов; да здесь и не было для них никакого смысла вооружаться против благожелательствующего принца; было бы это только на руку одним аббасидам и карматам (приводимый же у Wustenfeld, Geschichte der Fatimiden-Chalifen, Goettingen, 1881, с. 119, анекдот неоспоримо аббасидской фабрикации). Также идрисиды в западной Африке считали более выгодным на первых же порах дружить с фатимидами, весьма умно и предупредительно протянувшими им руку. Но в Сирии мы видим уже не то. Проживавшие здесь алиды попытались охранить свои права, вскоре потерпев, положим, неудачу (Wustenfeld, с. 122). Покровительствуемые бундами, они неоднократно протестовали в Багдаде против действительности фатимидской генеалогии (Wustenfeld, с. 143, 197, 237). Тем еще более невероятным представляется второстепенное, отчасти хотя и допустимое предположение, что меймуниды работали с самоотверженной преданностью вначале не для себя, а для алидов, и только в решительный момент отступились от них. Если даже не принимать в расчет совершенно положительных преданий друзов, это невозможно уже потому, что сын Зикравейхи, как мы это увидим впоследствии, тотчас же по отъезде Убейдуллы из Саламии принял сам титул махдия. Алиды никогда не были настоящими руководителями движения. Это станет совершенно ясным из следующего факта. По взятии Саламии карматами произведена была между жившими в городе хашимитами, т. с. Алидами, страшная резня по приказанию Хуссейна Ибн Зикравейхи (Ибн Аль-Асир, VII, 362, 17).