Читать «Исцеление в жизни и смерти» онлайн - страница 183

Хотя когда мы стали встречаться, я обещал, что сделаю всё возможное, чтобы быть с ней рядом в момент её смерти, наши отношения так быстро стали обретать глубину, что вскоре мы вышли за рамки смерти. Между нами возникло нечто настолько ценное, что в это хотелось вложить всю свою энергию: отношения, дарующие исцеление.

Именно тогда, когда Ондреа занималась исцелением области низа живота, где возникла её раковая опухоль, мы ощутили вдохновение, чтобы создать медитацию, работающую с этой областью, и факт этот не является случайным совпадением. Стоит сказать, что, когда она первый раз опробовала эту медитацию, впервые за девять лет у неё произошла овуляция.

Мы ощутили в энергиях друг друга потенциал для обретения целостности. Каждый из нас был идеальным зеркалом, отражающим привязанности другого, а также возможностью открыться навстречу любви и жизни.

Наша клятва при заключении брака звучала так:

«Я дарую тебе свой страх, невежество и старые привязанности, чтобы разделить их в пустотности и любви.

Я дарую тебе течение моего изменчивого ума – чтобы вместе расти, раскрывая живую истину каждого мига, которому мы можем открыться.

Я дарую тебе любовь своего сердца и верность, чтобы они помогли нам перейти на другой берег.

С этой клятвой моя жизнь полностью преображается, чтобы мы вместе могли трудиться ради соединения с Богом, чтобы мы могли обрести любовь, выходящую за пределы формы».

В первые несколько лет основной темой нашего исследования было исцеление. Прежние представления о том, что значит исцелиться, отпадали одно за другим. Исцеление перестало быть всего лишь чем-то, что происходит с человеком, – как при посещении врача или целителя. Больше не было речи о том, чтобы «быть исцелённым»; вместо этого мы вступили на путь углубления осознанности, чтобы получить опыт «исцеления в бытии». В каком-то смысле мы исцелялись уже не ради самих себя, но ради единства всех существ. Можно сказать, что наша практика перестала быть эгоцентричной, и с каждым новым уровнем углубления осознанности и исцеления возможность такого единства становилась всё более ощутимой – благодаря всё более ясному переживанию неопределимой взаимосвязи всего со всем, ощущаемой в области живота. А также преданному принятию страданий другого в единство наших сердец.

В эти первые годы, конечно же, имела место игра умов, которые знакомились друг с другом и с самими собой, но с каждым разом мы всё глубже открывались исцелению, анализируя старые способы восприятия и избавляясь от них. Даже в периоды замутнённости ума над подобным непониманием царила извечная, явно ощутимая сопричастность и преданность, которая всегда напоминала нам о том, что нужно выйти за пределы разделённого ума к исцеляющему сердцу. Временами трудно было сказать, кто мы – пилигримы в паломничестве или клоуны в цирке, однако наш следующий шаг всегда был одним и тем же: мы открывались любви, становились милосерднее и осознаннее, насколько возможно, сбрасывали груз со своих плеч, постепенно облегчая свою ношу, исцеляясь.