Читать «Сундук с серебром» онлайн - страница 294

Боже мой, как было тяжело! Если бы мама спросила ее об этом наедине, она расплакалась бы и все рассказала. Но здесь, в горнице, при всех, под чужими взглядами она не осмелилась это сделать. Опустив голову, сидела, не поднимая глаз.

— Ну что ж, скажи, если есть на что пожаловаться, — проговорила Меячиха.

Взгляд ее был угрожающим, он словно предупреждал: только посмей!

Нежка молчала.

Когда мать стала прощаться, было уже темно. Нежка проводила ее до дороги, а потом еще дальше, до самого леса.

— А теперь возвращайся, — остановила ее мать.

Тогда отчаянье Нежки достигло предела. Из глаз ее хлынули слезы.

Мать испугалась.

— Господи, деточка, что с тобой?

— Я с вами хочу, — всхлипывала Нежка. — Не останусь больше у Меячевых.

— Как же так? Что случилось? Разве тебе тут нехорошо? Рассказывай все! Почему ты не говоришь?

— Божьей коровкой меня об-зы-ва-ают…

— И это все? — мать с облегчением вздохнула, она ожидала худшего. — Это пустяки. Ну и что, если тебя называют божьей коровкой? А ты смейся над ними!

— Филипп и… Тинче… меня дра-азнят!

— А ты Меячихе скажи, пусть их отругает. Как они тебя дразнят?

Нежка не могла успокоиться. Всхлипывая, она медленно выдавливала из себя слово за словом.

— Меня пугал… Тинче…

— Вот как? Дождется он у меня, дрянной мальчишка! — рассердилась мать. — Не бойся, больше он не будет тебя пугать. Уж я поговорю с ним. Уж я его проучу… А ты ступай, чтобы хозяева не беспокоились, куда ты подевалась. В воскресенье я тебя навещу…

Нежка возвращалась к Меячевым. Слабая надежда, что мать возьмет ее с собой, рассеялась. Она останется нянькой…

7

На следующий вечер пастух почему-то поздно пригнал скотину домой. Обычно он так кричал и свистел, словно приближалось целое войско, а сегодня вел себя тихо, как мышонок. Напоил скотину, загнал ее в хлев и, швырнув ей подстилку, принялся умываться у колодца.

Батрак удивился.

— Наш пастух моется, — сказал он, — с чего бы это?

— Кто моется? — переспросила хозяйка, не расслышав. — Кот?

— Не кот, а пастух. Не знаю, что это с ним такое.

Тинче был известный грязнуля. Даже в воскресенье он едва ополаскивал лицо. Сейчас он не обращал внимания на подшучивание. Утершись полой куртки, он уселся на скамью перед домом и хмуро уставился вдаль.

Когда он пришел ужинать, всем стало ясно, что он плакал. Умывание не смогло скрыть того, что лицо у него распухло и глаза покраснели. Видно было, что он зол и разобижен. Сидящих за столом он не удостоил даже взглядом, будто они в чем-то перед ним виноваты. Он хмурил брови и сердито черпал из миски. С ложки у него текло на стол.

Домочадцы удивлялись. В чем дело? Что с ним случилось? Они привыкли видеть его смеющимся, а не заплаканным.

— Что это ты такой кислый? — спросил наконец Меяч.

Тинче не поднял глаз.

— Ясное дело, — сказал батрак. — На дудке заигрался, пустил скотину в огород, вот его за потраву кто-то и отделал.

Тинче не мог больше сдерживаться. Он швырнул ложку на стол.

— Гривариха мне всыпала, — выкрикнул он срывающимся голосом.

Нежка ощутила устремленные на нее взгляды. Кровь прихлынула к щекам. Она знала, за что ему так влетело. Но к чувству удовлетворения примешивался страх. По спине ее пробежали мурашки, рука дрожала. Ей очень захотелось оказаться сейчас где-нибудь в другом месте.