Читать «Сундук с серебром» онлайн - страница 150

Тоне только пожал плечами; священник, смягчившись, проводил его до двери.

Придя домой, Тоне застал покойницу уже на столе. В головах у нее горели свечи, воткнутые в две выдолбленные репы. Женщины, до которых уже дошла весть о смерти Ерамовой жены, пришли задолго до Тоне. Они перерыли весь дом и, обнаружив, что подсвечников нет совсем, а святой воды оставалось только на донышке запыленной бутылки, всласть позлословили, но все же обрядили покойницу для вечного сна. Теперь они сидели на лавке, сложив руки на коленях, и, поджав губы, с осуждением смотрели на Тоне.

Он подошел к матери и окропил ее святой водой, а потом, став на колени, прочел со слезами на глазах «Отче наш». Перекрестившись, он поднялся и обвел комнату глазами.

— А где Робариха? — спросил он.

— Ушла.

— Жалко. Придется к ним сходить; надо еще одного человека — гроб нести.

— Сходи! Чай, нескоро тебе еще придется на похороны звать. Теперь о свадьбе да крестинах думать надо.

К вечеру пришли еще несколько человек из деревни и с хуторов; в их числе регистратор, засвидетельствовавший смерть, и двое соседей, которые вскоре ушли, чтобы сколотить гроб. Тоне принес водки и хлеба на всех.

Ночь тянулась долго. Старик с лохматыми бровями прочел все положенные молитвы и заодно помянул целые легионы покойников, погибших не своей смертью, дабы души их не скитались по свету. За полночь в доме оставалось лишь несколько человек, да и те боролись со сном, перешептываясь приглушенными голосами.

Но вот кончилась ночная дремота, занялся день, огоньки свечей побледнели. В комнату хлынуло солнце, горы стояли, точно выкованные из золота.

Когда покойницу положили в гроб, Топе, как потерянный, застыл посреди комнаты, тупо глядя перед собой. Он чувствовал, как по его лицу ползают взгляды окружающих и жгут ему душу. Ему казалось, будто люди считают его слезы. Он был так измучен, что уже не ощущал горя и хотел только, чтобы все скорее кончилось.

Домой он вернулся поздним вечером, охмелевший от выпитого вина и бессонницы.

— Ну, я пошла, — сказала женщина, остававшаяся сторожить дом. — Корм я скоту задала, корову подоила, так что пока все в порядке. А ты не думай о своем горе и женись поскорее, без хозяйки тебе нельзя.

Женщина ушла, землю окутал густой мрак. Тоне наконец очнулся, зажег лампу и поставил ее на угол печи. Потом сгреб сенник, на котором умерла мать, отнес его на задворки, распорол и вытряхнул из него солому. Ветер подхватил труху, и Тоне почувствовал, как она забивается ему в рот и в глаза.

Почиркав спичкой о штаны, Тоне бросил ее на солому. Языки огня поднимались, лизали солому и опадали; ветерок, тянувший с горы, уносил пепел и дым. Тоне, как черная тень, стоял над догоравшей материной постелью и время от времени подгребал ногой остатки соломы.

Когда погас последний огонек, он вернулся в комнату, не раздеваясь, улегся на печи и заснул как убитый.

7

Смерть матери была великим переломом в жизни Тоне. Не стало неутомимых рук, работавших с утра до вечера и знавших в доме каждую вещь. Тоне пытался все делать сам, но безуспешно. И не только потому, что для домашнего хозяйства он был слишком неуклюж, — просто новое бремя превышало его силы. Иногда он так уставал, что ему не хотелось ни стряпать, ни есть, — в пору было бросить все, запереть дом и уйти куда глаза глядят.