Читать «Выживший. Чистилище» онлайн - страница 173

— Остаюсь, — ответил я после легкой заминки.

— Ну и ладно. Тогда давай, обживайся, попозже я тебе покажу, что в подполе хранится, а я пока шкурками займусь.

В следующие два часа охотник соскабливал со шкурок жир, прирези мяса и сухожилия, протирал тряпкой с опилками и натягивал на деревянные дощечки в метре от печки. Назывались они «правилки», как объяснил Кузьмич. Беличьи на мелкие, шкурку росомахи — на «правилку» покрупнее.

— Теперь пусть сохнет, — с чувством выполненного долга произнес охотник. — А я пока раствором займусь.

В соляном растворе, по словам шкурки должны были пролежать не меньше 12 часов. За это время мой спаситель собирался походить по округе и еще пострелять пушнины, пообещав к темноте вернуться.

— К вечеру вернемся, может, даже с прибытком. Тогда уж можно будет и в заготконтору все сдавать. Вон под топчаном еще десятка два шкурок лежат, уже готовые, — кивнул он на мою лежанку.

— И много платят?

— Сколько платят — все мое, — усмехнулся охотник. — А если серьезно, то на жизнь хватает, но и только. Ну и кое-что дочке в Ленинград отправляю, она у меня там на врача учится.

— А жена ваша где?

— Так нет ее, — нахмурился Кузьмич. — Три года уже как от чахотки померла. Дочка и сказала, что выучится на врача, чтобы в нашем поселке никто больше не умирал.

— Обещала вернуться? Похвально, хотя в Ленинграде наверняка у нее будут предложения работы, если она закончит учебное заведение с хорошими оценками.

— Вернется, куда она денется… У нее жених здесь, Ванька, сын директора заготконторы, они жениться решили, когда моя Дашка с учебой закончит и в поселок вернется. Я уж, чего там, сам понемногу на свадьбу откладываю, какое-никакое приданое все равно нужно.

— А сами вы, извиняюсь, потомственный охотник?

— Потомственный ссыльный, — хмыкнул в бороду Кузьмич. — Деда моего в эти края еще при Александре II Освободителе вместе с семьей сослали, чтобы в Москве народ не мутил. Я уж тут и родился.

— А кем был ваш дед?

— Кем был? Хм… Был он, милок, чиновником особых поручений при генерал-губернаторе Долгорукове.

Что-то такое мне вспомнилось, поскольку одно время я всерьез зачитывался Акуниным.

— А фамилия ваша, случайно, не Фандорин? — наудачу спросил я, сам понимая, как глупо звучит мой вопрос.

— А с чего ты взял, что Фандорин? Не, мы Лукины.

— А как же ваш дед народ мутил? Против царя агитировал?

— В том-то и фокус, что ратовал за отмену дворянского сословия, как изжившего себя. А сам был дворянином, это, получается, против себя же и агитировал.

— Получается, вы еще и из дворян?

— Пращур мой, слышал еще от деда, под Петром Великим воевал шведа, знаменосцем был. А сам рекрут из простых землепашцев, но Петр Лексеич его храбрость оценил, дворянским титулом пожаловал и земли выделил под Псковом.

— А в чем храбрость состояла?

— Не дозволил недругу завладеть знаменем полка, в одиночку, с палашом в руках, израненный, отбился от десятка шведов.

— Это действительно серьезно, — согласился я.