Читать «Среди овец и козлищ» онлайн - страница 161
Джоанна Кэннон
– Я настаиваю… – Уолтер дышит часто, нервными рывками. – Я вынужден просить вас уйти.
У плеча Эрика возникает Тощий Брайан. Молодой человек преисполнен ярости, Эрик знает: это того рода чувство, что клокочет и кипит в груди, чтобы дать себе выход. Он вспоминает, как, случалось, и сам пылал такой же ненавистью, но со временем научился отшлифовывать ее, точно наждачной бумагой, сглаживать, превращать в нечто более удобоваримое и управляемое.
Толпа готова взорваться в любую секунду. Он понимает это по возгласам, все возрастающему напору. Он смотрит на дверь.
У Уолтера Бишопа нет шансов.
И когда он осознает, что самое страшное вот-вот произойдет, когда готовится взять себя в руки и противостоять напору обезумевшей толпы, откуда-то из самой ее глубины раздается возглас:
– Полиция!
Этот оклик словно развязывает узел. Люди вмиг рассыпаются, разбредаются в разные стороны, идут по мостовой и по тротуарам, ныряют в проулки.
Гарольд Форбс оборачивается, и в ту же секунду Уолтер Бишоп захлопывает дверь.
– Подошли к самому краю, – говорит Эрик Лэмб. – Я уж забеспокоился.
– Забеспокоился? Да ведь он забрал чужого ребенка, Эрик. Украл ребенка, черт побери! – Гарольд оборачивается на дверь.
– Хорошо хоть полиция быстро приехала, а то бы без беды не обошлось, – продолжает Эрик.
Гарольд отходит и снова оборачивается.
– До поры до времени, – грозит он.
Дом номер четыре, Авеню
– Хочу съездить в больницу. – Я сказала это отцу и матери, сказала миссис Мортон, повторяла то же самое каждую ночь в темноте, когда лежала в постели и пыталась заснуть.
Но они не отвечали. Просто улыбались или пожимали плечами, точно я сказала нечто совсем несуразное. Иногда пытались отвлечь меня конфетами или журналами. А отец всякий раз, когда говорил, начинал фразу с «давайте».
«Давайте посмотрим телевизор.
Давайте пойдем гулять в парк.
Давайте сыграем в «Монополию». Заодно и меня научишь, Грейс».
Но мне совсем не хотелось принимать предложения, что начинались с «давайте». Мне больше всего на свете хотелось увидеть Тилли.
Мама ходила по комнатам, пыталась скрыть тревогу. Пыталась спрятать ее за широко раскрытыми блестящими глазами и улыбкой, такой натянутой и фальшивой, что мне казалось: ни за что и никогда больше не поверю этой ее улыбке.
Часто заходила миссис Мортон. Сидела на кухне с родителями, пила чай с печеньем. Уж не знаю, почему я не замечала этого раньше, но теперь миссис Мортон казалась мне совсем старенькой. Возможно, прежде я была слишком увлечена чаем, или чтением книги, или больше смотрела телевизор, а не изучала ее, но теперь я видела, как сильно она изменилась. Лицо сплошь испещряли мелкие морщинки, и еще челюсть как-то странно смещалась, когда она жевала.
И вот я решила восстать против всех, когда в один прекрасный день они сидели на кухне и тихо перешептывались за столом.
Я встала в дверях, и шепот тотчас смолк. Мама нацепила фальшивую улыбку, миссис Мортон никак не удавалось изгнать из взгляда грусть.