Читать «Вена в русской мемуаристике. Сборник материалов» онлайн - страница 41

– Ваши слова служат новым только доказательством, как розно мы смотрим на вещи. По-моему, до Седана война для Франции действительно имела значение самой бессмысленной ошибки, и только после Седана получила смысл, достойный народа. Оборона родной земли против вторгнувшегося неприятеля – дело святое; не дело народа в таком случае рассуждать, кто прав и кто виноват, а защищать свою честь и Богом дарованное ему достояние.

– Но без армии, без офицеров, без генералов – все в плену, надеяться на удачу, имея против себя многочисленную, отлично организованную, прусскую армию, всё-таки есть верх безумия. Результат это доказал.

– Полный успех остался за Немцами, спорить нечего, и Французы дорого поплатились за свой порыв, но они спасли свою честь, а честь народная великое дело. Пока она жива, ничего ещё не потеряно, а погибла, так и народ погиб безвозвратно.

– Но коммуна, коммуна! не в конец ли погубила она честь французского народа, который вы изволите так горячо защищать? – с язвительною улыбкой возразил собеседник.

– Совершенно справедливо: коммуна, как дикий зверь, проревела свои сатурналии. Но позвольте спросить вас, объехавшего все европейские столицы, ежели не в одних салонах «á la renaissance» изволили изучать состояние умов, что случилось бы в Берлине, Мюнхене, Вене и разных других пунктах, когда вместо немецких побед французам бы удалось в летописи своей военной славы записать вторую Иену? Быть может, не менее чем в Париже расходилась бы чернь. Изволите ли знать, что такое значить коммуна которой добивался французский рабочий народ – слово придумано недавно, а вещь далеко не новая – в переводе на обыкновенный язык оно значить: подавай хлеба, подавай дешёвый кров, подавай забаву. За полтора века почти до нашей эры в Риме уже народ кричал – panem et circceses – кровь лилась ручьём и развалины дымились. В людях, какого бы ни было языка и племени, не исключая и немецкого, сидит зверь. Пооблизала его наша цивилизация, как корова своего телёнка, гладок он с виду, ручным прикидывается, а в сущности остался тем же диким зверем. Что случилось в Париже, может случиться и у других. Поэтому позволено только жалеть французов, а не осыпать их ругательствами. Что же касается до продолжения войны, после первых страшных неудач, то, думаю, мы сами в подобном случае иначе бы не поступили.

– И впутались бы в безвыходное положение. Можем тягаться с кем угодно, только не с немцами. Прошу извинить, мы все свои здесь, правду можно говорить откровенно: какую же армию, каких офицеров, каких генералов, какое вооружение в силах выставить мы, у кого всё больше существует на одной бумаге, против такого высокого могущества интеллигенции и мудрой организации? Сунемся, так не дай Бог как побьют нас.

Приятель мой в свою очередь потерял терпение: краска бросилась в лицо, глаза засветились. Опасаясь взрыва, я под столом толкнул его ногой, чтобы несколько образумить, но он только взглянул на меня сердито и заговорил со злостью.