Читать «Возвращение в Михайловское» онлайн - страница 119

– Намокнете, был дождь, – сказал он, как старший. – Легко взял за спину, как в танце – и легко оторвал от дерева. Она не сопротивлялась. Она была в его власти… щека горела. Он наклонился и поцеловал эту щеку.

– Вы сумасшедший! – сказал она тихо.

– Да. А что?..

– Я знаю, я скушна! – вдруг заговорила она, когда они уже шли по лугу, почти берегом Сороти. – Сама не знаю, как это получается! Иногда… размозжила б себе голову, ей богу! Так хочется сказать… что-то остроумное, необычное… что радует или волнует… что способно привлечь внимание… А получается какая-то стылая чепуха. Вчерашнее жаркое. Сама чувствую – но чувствую также, что не могу иначе. Почему это, как вы думаете?..

– Не знаю.

– Как так? Вы поэт, писатель – вы должны знать! Скажите откровенно, как мужчина… чего не хватает во мне?

Он вспомнил, как ответил однажды на этот вопрос себе – когда думал о сестре: – Порочности!..

Но ей он сказал: – Милая девочка! Если б это кто-нибудь мог знать! про вас, про меня! про всех… Ответа нет! Ответа не будет.

– А литература?

– Что – литература? А-а… Пытается ответить… но ей не под силу. Чаще всего – ей это не под силу! Но ножки… вы запомните, это богатство. В нашем удручающе поверхностном мире…

Он снова склонился и поцеловал ее в щеку. Она приняла послушно. Щека пылала совсем – только была еще мокрой. Он испугался сперва… но объяснил себе, что дождь висит в воздухе, – и как все мужчины, легко успокоил себя.

Обратно шли той же дорогой и взявшись за руки. Вверх по склону, медленно и со вкусом, говоря о каких-то решительно пустяках и получая от этого удовольствие.

– Помните, как вы с Зизи стали меряться талиями? У вас оказалась почти такая же. Так вот, моя ничуть не толще, объявляю вам со всей ответственностью, г-н поэт!..

– Надо будет померяться! – и смеялись от души. Они снова оказались у дерева – в той же позе, за которой должен был последовать поцелуй.

– Стойте! – вдруг вскричал он. – Я совсем забыл! – и неловко отстранился от нее.

– Что с вами? – попыталась… она.

– Не спрашивайте! – И больше не взглянул на нее. Это было бегством. Она смотрела на него почти с ужасом. (Да просто – с ужасом. Почему – почти?)

– Мне нужно скорей, скорей!.. – повторял, как в лихорадке, – коня! скажите кому-нибудь… Коня!.. (Когда он приезжал, коня его куда-нибудь уводили.)

– Бежите? – сказала она и даже сыскала в себе улыбку: – Бегите!

– Да, нет… Я после объясню. Я… Вы не верите в себя. Это плохо. Кто же будет верить в вас, если не вы? – говорил он отрешенно – а сам смотрел куда-то в сторону и ждал коня. Ему подвели…

– Нет, нет… – говорил он уже в седле. – Не надо! Не думайте! Я после, после… – и конь уже ходил под ним ходуном. – Я потом все объясню!

– Не думайте так! Неправда! – кричал он уже издали, неуверенный – слышит она? не слышит? Дал шпоры и был таков.

А вспомнил он про свое письмо губернатору.

XV

От губернатора не было ответа. Может, не дошло? (Слабая надежда! Такая слабая!) Думает?.. или, может – успел переправить в Петербург? Как он мог забыть? Письмо к губернатору! Он, и правда – не в себе. Совсем ненормальный. Как можно забыть?.. Но губернатор, верно, не забыл. Письмо гуляет в канцеляриях. Потому и нет ответа. Теперь, когда все развеялось и все страхи позади – начинать сызнова со страха… Но он ведь сам писал «прошение на имя» – и недвусмысленно: «да соизволит (государь) перевести меня в одну из своих крепостей»… И все. Крепостей! С крепостью не шутят. Он не создан для крепости! «Жду этой последней милости от ходатайства вашего превосхо…» Ничего себе! Что он наделал? И как ему это взбрело? Взбрело. Бывает. Где письмо? А письмо могло быть теперь где угодно. И даже на столе у государя… В папке: «для решений». Его судьба решалась.