Читать «Легенды горы Кармель» онлайн - страница 90

Он написал ей еще раз, и – в коротком ответном письме – Адалет назвала дату отъезда, повторила просьбу не приходить ее провожать и выразила надежду, что война не бесконечна. С тех пор он больше не бывал ни на вокзале, ни в переулках к северу от площади Хамра. Поначалу мысль об Адалет вызывала у него чистую, почти незамутненную боль, сквозь которую начали постепенно пробиваться острые вспышки гнева. Заметив эти вспышки, Визенгрунд стал стараться об Адалет больше не думать. Впрочем, и работа – традиционное лекарство его соотечественников от всех болезней – отступила куда-то на задний план. Неоконченное здание Техниона было в значительной степени переоборудовано под военный госпиталь; участники проекта и предполагаемые преподаватели один за другим уезжали из Палестины. Визенгрунд бесконечно дорабатывал свои научные выкладки, но в отрыве от коллег, научной жизни, журналов и лабораторий эти выкладки оставались для него не более чем гипотезами. Постепенно он стал появляться на вечеринках в Немецкой слободе и даже, к своему собственному изумлению, на собраниях социалистов. Благодаря этим собраниям – как-то незаметно – у него появились две наезжающие подруги из кибуцев восточной Галилеи. Он заключил с ними мысленное соглашение об идеологическом нейтралитете. Согласно этому соглашению они были равнодушны к его жизни, а за это он не спорил с ними о политике и человеческом бытии, не пытался предлагать прочитать те или иные книги, ни о чем не спрашивал и ни за что не критиковал.

Но однажды желание прийти на вокзал вернулось к Визенгрунду с новой силой. Наступила весна, и уже отцвел миндаль. От здания Техниона он спустился через Вади Салиб по узким каменным лестницам мимо домов с огромными изогнутыми арками – и перед тем как выйти к нижнему городу, оказался у переулка, ведущего к дому Адалет. На него снова нахлынула боль. Он попросил чашку арабского кофе и, склонившись к столу, стал растирать лоб и виски, как бы пытаясь избавиться от отсутствующей мигрени. Но потом ему показалось, что все прошло; Визенгрунд встал и продолжил идти в сторону вокзала. Вокзал пришел в некоторое запустение, было похоже, что бездонность войны не пощадила и его. Визенгрунд отметил, что полы и платформы очень грязны; у перрона стоял товарный поезд; в заплеванном зале на скамейках сидели несколько офицеров. Визенгрунд подумал, что, когда кончится война, он тоже сядет на поезд и, как Адалет, поедет в Дамаск. Он пересечет нижнюю Галилею, реку Ярмук, высокие долины, южно-сирийскую пустыню, где когда-то бродили первые христианские отшельники. А оттуда – через всю Анатолию и великие византийские города – он сможет уехать в Стамбул и проделает весь тот путь, что уже проделала Адалет. А может быть, этой дорогой он даже вернется в Европу, где к тому времени все они уже сгинут, а утки и лебеди будут снова плескаться в прудах. Ведь Адалет сказала, что все кончается, и война, и одиночество, и это всеобщее одичание кончатся тоже. В этот момент он почувствовал, что все прошло и все, наверное, еще поправимо.