Читать «Старая дорога. Эссеистика, проза, драматургия, стихи» онлайн - страница 100
Роман Максович Перельштейн
Коридор с рядом гримерок, дверь в одну из которых приоткрыта.
Бомба врывается в гримерочную комнату. Пуста.
В комнате беспорядок. Тут и там афиши с портретами Прекрасной Елены, ее фотографии, сценические костюмы и шляпки. Антон вдыхает полной грудью странный запах ни с чем не сравнимого «театрального ладана». Из коридора доносятся голоса примы и еще каких-то господ. Антон ныряет под диван. Затаив дыхание, он наблюдает за происходящим из-под бахромы покрывала.
В гримерку заходят три пары ног. Шум, толчея.
– Душенька, поздравляю, поздравляю! Вчера к вам было не пробиться. Вы как весенний ветерок! Вы пробудили в моей душе соки жизни! – рассыпается в комплементах женский басок.
– О божественная! Поберегите себя для нас. Нельзя же так играть! Ну, просто кубок об пол! Мы и завтра хотим наслаждаться вашим талантом, – восторгается высокий и тонкий мужской голос.
Елена похохатывает:
– Вот и приходите завтра. А сегодня репетиция, господа. Обычная репетиция. Кто вас пускает в театр? – актриса вежливо удаляет докучливых поклонников и притворяет за ними дверь.
Елена начинает переодеваться. Сначала падают юбки, обнажая две тонкие лодыжки. Потом разлетаются в стороны туфельки. Низкий потолок дивана ставит крест на потугах Бомбы увидеть нечто посущественней. Антон, рискуя быть обнаруженным, подается вперед, но теперь обзор загораживает корзина с кустом вчерашних бордово-пурпурных роз, которые подарил Прекрасной Елене Селиванов.
Стук в дверь. Прима набрасывает халат и запинывает туфельки и свое дезабилье, лежащее на полу, под диван. Заполучив все это, Бомба не может прийти в себя от восторга и ужаса.
В гримерку заходит долговязый комик Телегин. Он мнется и виновато улыбается.
– Что же вы молчите, Иван Акимыч? Коли пришли и помешали, то хоть разговаривайте! Несносный вы, право…
– Гм… Собираюсь сказать вам одну штуку, да как-то неловко… Скажешь вам спроста, без деликатесов… по-мужицки, а вы сейчас и осудите, на смех поднимете… Нет, не скажу лучше! Удержу язык мой от зла…
– О чем же это вы собираетесь говорить? Возбуждены, как-то странно смотрите, переминаетесь с ноги на ногу… Беда с вами.
Комик, подойдя к зеркалу, рассматривает ножницы и баночку от губной помады.
– Тэк-ссс… Хочется сказать, а боюсь… неловко… Вам скажешь спроста, по-российски, а вы сейчас: невежа! мужик! то да се… Знаем вас… Лучше уж молчать…
– Вы добрый, славный такой, но… больно робкий. А женщина любит приступ, напор!
Они садятся на диван. Слышен скрип пружин и покашливание.
– Впрочем, у вас глаза недурны, но что у вас лучше всего, так это характер! Как вы, однако, сейчас на меня взглянули… Ожог!
Комик тяжело вздыхает и крякает.
На лице Антона страдание и от неудобного положения, и от присутствия счастливого соперника.