Читать «Генделев: Стихи. Проза. Поэтика. Текстология (сборник)» онлайн - страница 285

77

Вайскопф М. Каменные воды, с. 16.

78

Вавилон был и ключевым культурным центром диаспоры, где были кодифицированы высочайшие духовные ценности иудаизма (Вавилонский Талмуд) и откуда многие изгнанники возвратились на свою историческую родину. Нелишне вспомнить, что в среде советского еврейства 1970-х гг. Вавилон (наряду с Египтом) постоянно уподоблялся России, библейский призыв «Отпусти народ мой» и спиричуэл «Go Down Moses» c этим рефреном зажигал сердца, в применении к Москве и Кремлю бытовало сленговое ивр. – идишское мелиха (власть, царство, империя). Ср. «плен-Вавилон-отечество» в стихотворении «Вид на крепость в ясную погоду» (Генделев М. Послания, с. 30).

79

Как певец-Арион «Нового Ариона» и поэт-касатка «над самым дном / эхом на свой крик» в малой поэме «В первый праздника день когда…» (Генделев М. Праздник, с. 84).

80

Хотелось бы вкратце указать на сходство поэтических медитаций Генделева с практикой экстатической каббалы А. Абулафии и неожиданно (интуитивно?) «лурианский» ранний текст «Баллада о разбитом бокале» (Генделев М. Въезд в Иерусалим, с. 162–170). Некоторые еврейские мистические и каббалистические мотивы были отмечены М. Вайскопфом, а также М. и Э. Ягломами (доклады на «Генделевских чтениях», соответственно, 2 февр. и 29 марта 2012); этот вопрос, безусловно, нуждается в дальнейшем и более подробном рассмотрении.

81

Цитируя Каганскую, «Генделев – поэт теологический, но совсем не религиозный» (Каганская М. Слово о милости, с. 94); ср.: «Религия у Генделева – скорее идеологический конструкт, нежели ощущение интимной связи с миром Танаха» (Эдельштейн М. Зоометафизика Михаила Генделева // Новый мир. 2005. № 8. С. 158–163).

82

Обращение к Сафо актуализировалось популярным рассказом Дж. Сэлинджера «Raise High the Roof Beam, Carpenters» (1955), в русском пер. Р. Райт-Ковалевой (1965) «Выше стропила, плотники» – ср. в конце поэмы: «или каменотес – но выше рост стропил!»

83

Данный фрагмент строится на отрицании претекста – песни Б. Окуджавы «Опустите, пожалуйста, синие шторы…» (1959): «Вот стоят у постели моей кредиторы / молчаливые: Вера, Надежда, Любовь».

84

Соответственно, «Стихотворения», с. 55; «Праздник», с. 98; «В садах Аллаха», с. 43; «Интервью с Михаилом Генделевым», с. 221; «Солдатское танго». Разумеется, лишь в посмертии можно вспоминать смерть, как в заглавии последней книги «Любовь, война и смерть в воспоминаниях современника».

85

Из стихотворения «Салют» (Генделев М. Легкая музыка, с. 29).

86

Впрочем, мотив посмертного возвращения скрыто появляется уже в «Элегии» с ее рефреном «Я к вам вернусь…» (Генделев М. Стихотворения, с. 14–15).

87

Генделев М. Неполное собрание, с. 519.

88

Или реплика Грушницкого в разговоре со столичной барыней, чтобы отвадить ее от Печорина.

89

Как на ладони, как смятая постель…

90

Как это было сказано еще до начала нашей эры? «Нельзя не впасть к концу, как в ересь, в неслыханную простоту». Вот именно: к концу, только не собственному – всеобщему.