Читать «Дневник. Том 1» онлайн - страница 51

Он меня убьет, – выселит! Я сказала раз и навсегда, что больше никуда не поеду, а что его я уже 5 лет умоляю уехать. Почему он не уезжает? Увы, ему просто жаль барской обстановки, рамки и больше ничего.

Надо заработка, денег, чтобы освободиться от него, расстаться как можно скорее. Эта грызня – это ужас. Это то, чего я не переношу органически. Бог послал мне Аннушку, которая все понимает и все чувствует. С ней, с Аленой, так легко. А Вася по тяжеловесности вроде отца.

Юрий не умеет, не может работать, заставить себя.

Сегодня была у Белкиных, и Валентина Андреевна Щеголева рассказывала, как воспитывался ее сын. Вся ее жизнь была посвящена ему. Читали, занимались, работали вместе. Как я ей завидую. Вот уж 11 лет, как я служу, работаю или ищу работы, и дети между прочим. Как это больно, и как для Васи необходим постоянный педагог, постоянный уход и присмотр. Он мало развит, ничем не интересуется длительно, малейшая трудность, преграда останавливает его. Юрий не интересуется детьми никак. Пришлось бросить уроки музыки. Необходимо бы учить Васю рисованию. У него есть способности, но я чувствую в его мозгу какую-то задвижку, какое-то нежелание додумать до конца, даже просто подумать. Я объясняю себе это болезнью, гландами. И быть так беспомощной. Сегодня я чуть приободрилась, т. к. начинают оформляться мои мечты о кустарной артели, это раз, а второе – Лишину, кажется, прельщает мысль поставить «Трех апельсинов». Мне так хочется поработать с куклами, и все же это что-то даст и я съезжу к маме.

29 июля. Царское Село. A new leaf моей жизни. Опять новая страница. Наконец моя семейная жизнь ликвидирована окончательно, раз навсегда. 17 июля Юрий приехал как-то очень загадочно из Бердянска, куда уехал всего 6 июля, и с очень сконфуженным видом заявил, что хочет развестись.

Я: Пожалуйста, моего голоса ведь при этом не нужно.

Он: Я знаю, но я хотел предупредить.

Я: Прекрасно. Я теперь вывезу мебель, обстановку…

Он: С какой же стати, я привык к этим вещам, мне они нужны, мы тогда перейдем на алименты, ты рубишь сама сук, на котором сидишь.

Я: Мне кажется, что вернее – ты сам уже срубил сук, на котором сидел в течение пятнадцати лет.

Он: Я приехал с предложением дружбы, а ты отвечаешь мелочностью – и т. д.

Мне нравится этот разговор о дружбе. Вытребовав нас из-за границы, он на Варшавском вокзале не подал мне руки, не поздоровался. А потом и пошло. А что я ему сделала? При первом же его увлечении я сказала: «Уходи, женись, только оставь меня одну, – в покое». А он мне ответил: «Начхать мне на все, мне важна только музыка. Уеду тогда, когда мне это будет удобно».

Я бежала в Париж. Оставила ему и Канавиной всю обстановку, билась, пока не разбилась, Юрий вытребовал детей, т. к. посылка денег была запрещена. Мы вернулись, дети сразу же ему надоели, и он сознавался, что издали он ими гораздо больше интересуется. Всю зиму он ходил по всяким знакомым и жаловался, что семья мешает ему работать. Жаловался Л. Николаеву, Юдиной, Кушнареву и еще очень многим. Он создал такую домашнюю обстановку, что хотелось бежать опять, но куда? По-видимому, Юрий надеялся, что я уеду с детьми в Дорогобуж, не выдержав такого мучения, а он опять заживет чудесно с Капустиной. Но je n’ai pas marché. Я теперь анестезирована и перебралась со всем своим скарбом в Детское Село. Я чувствую себя здесь у себя, хочется создать уют, теплоту жизни. Меня Юрий как-то поражает своим вкусом. Его жены – мещанки и по происхождению, и по вкусам, по моральному облику. Самый низ, то общество, которое мы смотрели в водевилях. Папаша Канавин со своим красным носом, известный в Петрозаводске тем, что виртуозно отливает спирт из запечатанных бутылок и торгует этим спиртом. А вся компания Солнышковых? И в такой среде Юрий чувствует себя как дома. Про Капустину Петров мне сказал: «Очень мещаниста, совсем некультурна, небездарна, но лишена всякого сценического обаяния; когда Капустина на сцене – неприятно. Очень цепкая. Нам никому не понятно это увлечение». Мне иногда кажется, что это влияние того круга, в котором он вырос. Его тянет к мещанам.