Читать «Выруба» онлайн - страница 71

Все ждали комиссию. Готовились. Тренировались. Механиков гоняли на полигон днем и ночью, чтобы те вспомнили, что такое танк, а то они уже «заржавели» в нарядах и караулах. И лучшим механиком-водителем, надеждой и гордостью полка, был кандидат в мастера спорта по классической борьбе, младший сержант (не помню как его звали, но помню, что он был такой маленький, упругий, гуттаперчевый бурятёнок из города Красные Ворота). И вот у него-то, перед самой комиссией, вылезла на руке, на внутреннем изгибе локтя, Забайкалка. Он рукой пошевелить не мог — так было больно, хотя этот парень боль мог переносить какую надо, если надо! Ну, не шевелится рука — и хоть ты тресни! Что делать? Санчасть-манчасть — все впустую! Послезавтра комиссия!

Мамонт, молодой солдат первого года службы, у которого мама была когда-то санитаркой, а сам он лишь пару раз видел врачей — на машине мимо провозили, говорит:

— Я вылечу.

Сказал — отвечай! Вечером весь батальон собрался посмотреть, как он это сделает.

— Будет немного больно, — говорит Мамонт, младшему сержанту, механику-водителю, кандидату в мастера спорта, имя которого я забыл.

— Потерплю, — отвечает тот.

— Хорошо, — констатирует доктор Мамонт. — Мне нужна бутылка, зеленка, одеколон и растопите печь.

В нашей казарме, говорят, когда-то стояли Семеновские полки во время революции — не удивительно, что до сих пор они отапливались углем. Печи, правда, были исправными и грели всю казарму даже в зимние стужи. Но пока не об этом.

Растопили печь. Принесли зеленую бутылку из-под пива, одеколон «Шипр», флакон зеленки, бинты.

— Давай!

Мамонт положил в печь на угли бутылку горлышком к дверце и начал протирать одеколоном язву механику. Тот бледный сидит на табуретке возле печи, ждет и не очень верит, но выбора нет.

— Сейчас, когда я начну, держите его и его руку — иначе вырвется и нихуя не выйдет! — предупреждает Мамонт сослуживцев.

Коля Заларинский говорит: «Прости, братан!» — и мертвой хваткой вцепляется в младшего сержанта. Ещё пара человек держат руку. Механик, понимая, что это что-то страшное, бледнеет уже почти до потери сознания, но стойко сидит и ждет. Бедный малый!

Мамонт, смазав руку «Шипром», говорит: «Приступим!», надевает верхонки и лезет в печь за бутылкой:

— Крепше держите!

Вытаскивает бутылку, протирает диаметр горлышка одеколоном, прижимает это горлышко к язве. Кожа руки, вместе с язвой, засасывается в бутылку — страшно смотреть. Миша (во как его звали!) — орёт, но парни его держат, пока не раздается страшный щелчок: это ядро «Забайкалки» влетает в нагретую бутылку, а кровь и гной следом хлещут туда же!

— Пидарасы! Суки! Пустите, козлы! — орет Миша, извивается, но парни его держат.

Бутылка наполняется всей этой гадостью, и Мамонт пытается оторвать бутылку, но не может — кожа сильно присосалась и залезла вовнутрь уже почти на половину горла.

— Дайте что-нибудь тонкое! — орет Мамонт. — Быстрее!