Читать «Странные сближения» онлайн - страница 10

В гостиницу, где остановился Пушкин, Чечен пришел на рассвете, узнал Никиту, потребовал разбудить барина и, когда барин со скрипом оделся, вбежал в комнату.

— Явился! — Пушкин радостно пожал Чечену широкую ладонь.

Крепкий, черноволосый, с ухоженными усами, Чечен был на голову выше Александра. Они обнялись, и маленький Пушкин полностью исчез в объятиях Багратиона.

Пушкин, однако, помнил Чечена и более цветущим.

— Отощал, — протянул Александр, критически осматривая коллегу с ног до головы. — Тебя тут разве не кормят? Где суровый взгляд горца? Где стать?

— Пожертвовал во благо отчизны, — пожаловался Чечен. — Я ведь теперь Николай Пангалос. Грек по батюшке. Личность печальная, полумёртвая от несчастной любви к Dark Lady. Мои грузинские деды и бабки, думаю, счастливы безмерно…

Чёртов Нессельроде, подумал Пушкин. Надо же было придумать именно такую легенду.

Чечен задушил музу — в кабаке — купание в Днепре и смертельная опасность

За что, за что ты отравила

Неисцелимо жизнь мою?

А.А.Дельвиг

Гуровский, по словам Чечена, погиб в конце прошлого года, бедняга. Как только его смогли разгадать, он ведь был гением, этот Гуровский, разведчик от Бога, — так, по крайней мере, рассказывал Чечен.

— А что сталось-то с Гуровским? Его, говоришь, утопили?

— Да, — сокрушенно кивал Чечен, — связали и бросили с баржи. Может, зарезали сначала, на барже нашли кровь…

Пушкин поднял голову:

— Так ты не видел его тела.

Чечен покачал головой.

— А-а… — Пушкин снова впал в рассеянность, готовую смениться раздражением.

Он как раз готовился собрать из вертящихся на уме строчек стихи, обложился бумагой и изгрызенными перьями, какие, по своему обыкновению, не выбрасывал, а скрипел ими до последнего. Но Чечен отказался от послеобеденного отдыха и пришел сидеть. Вот и сидел Багратион Кехиани (он же Николай Пангалос), скрестив ноги, покуривая трубочку и деловито рассказывая новости разной степени важности.

Менее всего Пушкин был сейчас расположен думать о покойнике Гуровском и иже с ним; но и отослать подальше Чечена было жаль — человек искренне рад встрече и хочет посодействовать.

Перо хрипло выписывало на бумаге «Во имя…», предвещая (или не предвещая) стихотворение. В такие моменты Пушкин делался отстранённым, огрызался на попытки завладеть его вниманием (каковых, по счастью, Чечен не предпринимал), царапал возникающие слова, глядя на них широко распахнутыми тёмно-синими глазами. Слова клеились в окончание стихотворения, и Пушкин шевелил губами, придумывая начало, потом вдруг набрасывал быстрый ряд ничего не значащих образов — чьё-то брезгливое лицо, размашистый вензель, окна…

— Мой помощник тут — поручик Благовещенский, знаешь его?

— Нет, только с твоих слов.

— Это он первым прибыл на место той драки, когда Зюден ускользнул. Поручик рвётся сейчас же участвовать, среди погибших были его сослуживцы.