Читать «Севиль» онлайн - страница 64

«Как жаль, что Виктор Викторович не сможет увидеть мою выставку!» — почему-то подумала она в этот момент. Виктор Викторович был первооткрывателем её таланта. Алина нигде не училась художественному мастерству и, хоть с детства любила живопись, никогда не думала, что будет сама рисовать. Когда в её жизни случилось, как она тогда считала, несчастье, наступила по-настоящему чёрная полоса — развод с мужем, она вынуждена была обратиться к доктору. Сама справиться с депрессией и бессонницей Алина уже не могла.

Она ежедневно приходила к пятнадцати часам в кабинет Виктора Викторовича и садилась лицом к стене, на которой неизвестный автор-абстракционист изобразил странную и мрачную картину. «Еще парочка таких сеансов — и я готова буду нарисовать что-то подобное, а то и покруче!» — подумалось ей. Доктор упрямо изо дня в день возвращал её в прошлые воспоминания и заставлял проживать всё заново. Он был убеждён, что только таким путём возможно излечиться: «Психоанализ — великая вещь. Доверьтесь мне!» И Алина доверилась. Сегодня она снова прожила тот период, когда любимый через неделю после свадьбы ушёл в ряды Советской Армии, и она осталась одна. Но разлуки и расстояния не было, любимый был рядом. Её любовь была такой огромной! А потом она узнала, что беременна. Боже! Это стоит пережить ещё не один раз, хотя бы в кабинете у психоаналитика. Никогда ни до того, ни после Алина не была так счастлива! Она просыпалась и засыпала с одной лишь мыслью о счастье. У неё будет сын, похожий на Антона!

Малышка родилась в жаркий июльский полдень. Роды оказались тяжелыми, а затем у Алины открылось кровотечение. Через двенадцать часов безуспешных попыток остановить его Алину забрали в операционную. Пока ждали анестезиолога, пожилая докторша держала холодную руку Алины в своей руке и ласково приговаривала: «Не бойся, моя милая, больно не будет. Сейчас уснёшь, а когда проснешься, всё будет позади. Не переживай, все будет хорошо».

Была полночь, Алину раздражал свет ламп в операционной — яркий, слепящий глаза. И она закрыла их…

Ей уже не было ни страшно, ни больно. Она отчётливо помнит это чувство безразличия и равнодушия ко всему, чувство огромной усталости и примирения со всем происходящим. Ее дальнейшая судьба уже не волновала Алину. Казалось, она стоит на пороге в другой мир, и не было ни сил, ни желания сопротивляться этому новому миру. Хотелось только тишины и покоя.

— Потерпи, потерпи, — слышала она сквозь пелену голос докторши. — Ты у нас героическая мамочка! Такую красавицу на свет народила! А голосистая девица получилась, небось, в опере будет петь! — пыталась растормошить равнодушную мамочку докторша.

И тут Алина вспомнила крохотное, беззащитное тельце дочери, ее голосок, так жалобно звучавший в родзале, и словно пришла в себя. Малышке нужна мама. Живая и здоровая мама. Алина как будто вышла из этого состояния равнодушия и оцепенения. Пришел, наконец, анестезиолог…