Читать «Встреча. Повести и эссе» онлайн - страница 38

Прежде чем посвятить его в свои планы, он хотел обсудить все с Терезой. Они вернулись в дом, потому что ей стало зябко, и Форстер просил ее поберечься простуды. Все, на что он лишь намекал ей в своих письмах, он теперь выложил начистоту. Речь шла о том, чтобы жить втроем. Ведь вокруг этого все и крутится. Больше всего ему хотелось бы, чтобы она переехала в Париж. Он очень надеется, что там ему сумеют восполнить то, что потерял он в Майнце — дом, библиотеку, коллекции, то есть все, что он принес в жертву республиканскому делу. Нужно только кого-нибудь найти, может быть Земмеринга, которого не подозревали ни пруссаки, ни курфюрство, чтобы он точно оценил все, оставленное им в Майнце, и, может быть, спас по возможности что-нибудь из его рукописей. Я все сделаю, друг мой, чтобы ни ты, ни дети не могли ни в чем упрекнуть меня. Ибо для чего и жить, если не надеяться на то, что любовь наша возродится? У меня по крайней мере так на душе. Но я никогда бы не осмелился стать на пути твоему счастью. Нельзя любить человека и в то же время пытаться приковать его к себе цепью, если он страдает от этого, воспринимает такую цепь как ошейник. Я бы хотел только, чтобы ты, Розочка и Клер были поблизости от меня. Пожалуйста, прости мне этот эгоизм. В Германии же теперь соединиться нам невозможно. Не только ненависть ко мне князей и генералов, но и непонимание бывших друзей делают это невозможным. Мой собственный отец, Гёте, Лихтенберг, издатели — все отвернулись от меня, все считают сумасшедшим. А я? Как раз ты, видевшая все мои сомнения и все мои неудачи, знаешь меня лучше, чем кто-либо другой. Я по-прежнему тверд и яснее прежнего отдаю себе отчет в том, что стал на сторону дела, которому должен пожертвовать всем — и личным покоем, и научными занятиями, и, может быть, здоровьем, всем моим состоянием и даже твоей любовью. И пусть будет что будет, я приму все как последствие когда-то принятых в качестве истинных оснований. Одно лишь во мне недоступно никому, потому что лишь я имею туда доступ, — это мое сознание. Нет, Тереза, погоди еще отвечать. Париж, повторяю я, Париж. Я люблю тебя и пытаюсь с уважением отнестись ко всему, в чем ты видишь воплощение своего счастья. Остаться в Швейцарии? Посмотри вокруг. Люди здесь как бараны. Вильгельм Телль, видать, промахнулся со своими наследниками. И сравни это с Францией. Такие понятия, как добродетель и истина, там не пустые слова. Они реальны, за них стоит бороться. Добро пожаловать поэтому, революция, со всеми твоими ужасами и несчастьями. Я сошел со стапеля, теперь нужно плыть. Мнения других людей? Я никогда не прятался за них, так же как никогда не скрывал, что никогда не стану считаться с ними, если только увижу, что они borné. Жить втроем. И в Париже, где такая жизнь не в диковинку. Все это гораздо легче устроить, чем кажется. Мне да, я думаю, и вам предрассудки и болтовня моралистов нашего времени глубоко безразличны. Следуйте за мной, если только у вас есть на это мужество. Но не будем спешить. Давайте обдумаем все трезво и не торопясь. В Париж меня влечет прежде всего интерес сердца, делающего жизнь счастливой, когда мы вместе, а также интерес ума, захваченного тем, что там происходит. Сила республики — в революции мысли. Мы могли бы еще лет двадцать-тридцать быть рядом. Для такой быстротечной вещи, как человеческая жизнь, это бесценно, и зачем же отказываться от такого дара? Голод нам не грозит, особенно если мы будем вместе и ограничим свои потребности самым необходимым. И разве можно было бы роптать на такую жизнь, особливо после всего, что мы испытали, и на фоне того, что происходит вокруг?