Читать «Римская сатира» онлайн - страница 19
Децим Юний Ювенал
Что же мне делать, Требатий, скажи!
Требатий
Оставаться в покое.
Гораций
То есть мне вовсе стихов не писать?
Требатий
Не писать!
Гораций
Пусть погибну,
Ежели это не лучшее! Но... без того мне не спится!
Требатий
Если кто хочет покрепче уснуть, то, вытертый маслом,
Трижды имеет чрез Тибр переплыть и на ночь желудок
Лучше отважься ты подвиги Цезаря славить стихами.
Верно, ты будешь за труд награжден.
Гораций
И желал бы, отец мой,
Но я не чувствую силы к тому. Не всякий же может
Живо полки описать с их стеною железною копий,
Галлов со смертью в борьбе на обломках оружий иль парфов,
Сбитых с коней...
Требатий
Но ты мог бы представить его справедливость
И величье души, как Луцилий воспел Сципиона.
Гораций
Да, непременно: как скоро представится случай! Некстати
Цезаря слуху стихами Флакк докучать не захочет:
Требатий
Это честнее бы, чем Пантолаба шута или мота
Номентана бранить. За себя опасается всякий.
Ты кого и не трогал, и те уж тебя ненавидят.
Гораций
Что же мне делать? Милоний плясать начинает, как скоро
Винный пар в голову вступит ему и свеча задвоится;
Кастор любит коней; из того же яйца порожденный
Поллукс — борьбу. Что голов, то различных пристрастий на свете!
Мне наслажденье — слова заключать в стихотворную меру:
Как Луцилию было, хотя он... обоих нас лучше.
Горесть ли, радость ли — к ним, к ним одним всегда прибегал он!
Все приключенья, всю жизнь, как на верных обетных дощечках,
Старец в своих начертал сочиненьях. Его-то примеру
Следую я, кто бы ни был, луканец ли, иль апулиец.
Ибо житель Венусии пашет в обоих пределах,
Присланный некогда, если преданию старому верить,
Снова тот край заселить, по изгнанье тут живших самнитов,
С тем, чтоб на случай войны, апулийцев ли, или луканцев,
Не был врагу путь до Рима открыт через земли пустые.
Мне лишь в защиту, как меч, хранимый в ножнах. И к чему же
Мне вынимать бы его, без нападок от явных злодеев?..
О Юпитер, о царь и отец! Пусть оружие это
Гибнет от ржавчины, брошено мною, покуда не вздумал
Сам кто вредить мне, поклоннику мира! Но первый, кто тронет, —
Предупреждаю я: лучше не трогай! — заплачет и будет
В целом Риме, себе на беду, ославлен стихами!
Цервий во гневе законом и урной грозит, и зловредным
Зельем Канидия, Турий судья — решением дела:
Так повелела натура; ты в том согласишься со мною!
Зубы — для волка, рога — для вола. Доверьте вы моту
Сцеве его престарелую мать в попеченье: рукою
Он не прикончит ее, разумеется. Что ж вы дивитесь?
Волк не бодает рогами, а вол не кусает зубами;
Так и его от старушки избавит с медом цикута!
Но я короче скажу: суждена ли мне долгая старость,
Или на черных крылах смерть летает уже надо мною,
Нищ ли, богат ли я, в Риме ли я, иль изгнанником стану,
Требатий
Сын мой, боюсь я — тебе не дожить до седин, а холодность
