Читать «Старое вино «Легенды Архары» (сборник)» онлайн - страница 50
Александр Павлович Лысков
Глядя на него из окон, говорят:
– Наверно, поп какой-нибудь.
– Храмов настроили, теперь ходят…
– В церкви будет своей палкой-то грозить…
На асфальте в центре города он расправляет плечи. Трость начинает играть. Вскидывается торчком. Опадает. Вонзается в твердь. И опять делает выпад вперёд.
В тусклых глазах светятся только зрачки, и он как бы смотрит на город сквозь эти отверстия размером с булавочную головку.
У переполненной урны ветер листает газету.
Сапогом он прижимает лист, а тростью переворачивает и дальнозорко прочитывает заголовки.
Тонкий девичий голосок звучит за спиной:
– Вам плохо, дедушка? Вам помочь?
Он ловко поддевает газету концом трости, закидывает в урну и на страх девушке принимается яростно утрамбовывать бумагу вместе с прочим мусором.
Очистив трость от прилипшего окурка, далее шагает в овеваниях автобусных выхлопов, презирая их ядовитость.
Отражённый в стёклах маркетов, учиняет разгром в этих храмах чревоугодия, тростью крушит электронную нечисть, перерубает манекены, нанизывает и расшвыривает окорока.
Древние гостиные ряды на набережной отражают в нём свою старину: его шляпа, борода и трость оказываются одного порядка с арками, нишами и башнями.
Здесь его ждут, распахивают перед ним чугунные ворота.
Невысокий плечистый смотритель с прозрачными глазами и гладким лицом, не знавшим бритвы, улыбчиво пятится перед ним и словно бы пригибает рукой невидимый кустарник на пути гостя.
Они усаживаются за стол друг против друга, – диктофон уже включён.
Течёт тишина. Счётчик записи выбрасывает секунду за секундой.
В 10:17:03…
– На пепелище не говорят о светлом будущем, – произносится трубным жестяным голосом. – Прежде надо выйти из подлой жизни. Это тяжело, но нестыдно. Чудо приходит внезапно…
Скоро его звонкий, металлический голос достигает силы и страсти пилигримов-пустынников.
Слова ложатся в библейскую строку: «…
…Он сидит, вцепившись в трость мёртвым хватом, раскачивает её, будто вытаскивает кол из плетня. Ударяет в пол, отбивает фразы.
С самозабвением глашатая «вбрасывает в вечность» слова о людях мира и людях Земли, проклинает одних и возвеличивает других, призывает к победе нации, добытой в битве с недостойными. «На Земле грядёт последнее кровавое ристалище, – говорит он. – Мы пережили смерть своего детства. Теперь мы – последние солдаты, способные принять бой, последняя надежда людей, и нас должен объединить дух мести. Ибо даже христианство предполагает Апокалипсис…»
Галстук у него тугой. Он вскидывает голову, и раздвоенная борода топорщится грозно, бивнями. В голосе звучит трубная медь. Не хватает суконного рубища на плечах вместо дорогого чёрного пиджака из чистой шерсти-викуньи. Капюшона на голове… Но образ дервиша не складывается лишь де тех пор, пока взгляд не достигает брюк из той же заморской ткани, но заправленных в обычные армейские сапоги.
Вид кирзачей взывает к известному имени знаменитого старца времён конца Российской империи…
