Читать «Лирика, голос» онлайн - страница 5

«Кому дачу дали…»

Кому дачу дали,А кому медали,А мои кому-то дачу продали – и дале.С молотка пошла моя обломовка,В пять окон дощатая дешевка,Где и яблоня была антоновка,И другая яблоня грушевка.Юности в невинной и косматойЯ гуляла здешнею царицей —В облаках младенческого мата,Вне дозора внутренних полиций.Так ли пьяный рынка на задворкахВсе кудахчет, чая мордобоя,А судья как барыня в оборках —И белье под платьем голубое.Кому дали дачу,А кому на сдачуСтолько выделили рая,Что сижу и плачу.

«В каждом парчике, на всяком бульварчике…»

В каждом парчике, на всяком бульварчикеДевки-ласочки катают колясочки,Ходят пары, выбирают подарочки,Покупают каолиновые масочки.А в составе каолина —Глина, глина, глина, глина,Клетки тела, вечный хлеб,Очень общий отчий склеп.У пруда над лаптопами скайперыС третьим миром ведут разговорчики.На Мясницкой по крышам снайперы,Пляшут пальчики на затворчике.К ин-агу (агу! агу!) – к ин-аугурацииШелестят дежурные рации,Горожане в обнимку с плакатамиСожимаются стальными пикетами.Ребенок плачет, агу, агу,Светила светят, нутро мурлычет,Москва стоит, ярославна кычет,Иду, куплю творогу.Сегодня больно богатый выбор,Как будто город доел и вымер.

«Топ-топ, шоп-шоп…»

Топ-топ, шоп-шоп,Старый девичий озноб.Дайте мне немного денег,Чтобы стало хорошо б!За хрустящие пакетики,За цветные этикетики,За акриловые гладкие алым лаком ноготки —И за гладкий бок,И за гладкий лоб,За воронку тупой тоски.Плохо живется женскому живому,Женскому живому трудно выживать.Лучше живется дому нежилому,Бо нежилое труднее прожевать.Никакая старость, никакая страстьНичего не могут более украсть.Никакая нежить, алчущая жить,Ничего не в силах более вложитьВ то, что стало достоянием тления,То, что стало состоянием таяния,В уплывающие очертания,Тело тления – дело пения.

«Суббота и воскресенье горят, как звезды…»

Суббота и воскресенье горят, как звезды.Шипит и пенится бузина.У железнодорожного переездаОбщественная стена.За нею плит сырые во мгле холстыИ лунная вишенкаИ мелко-мелко ставимые крестыТеснее, чем вышивка.Сюда собакам желтым легко трусить,Старухам чесать песок,Огромным женщинам биться и голоситьИ в камень втирать висок.Но это дни, одинаковые, как пни,Как пара моих колен:Одно глазеет на солнце, второе лежит в тени,И то, и другое – тлен.Но это ночи, когда посреди оградРятует народ крапивИ ласковый май заходит в свой вертоград,Слезой его окропив.А между ночью и днем, рукой и рукойТысячесвечный, нечеловечный, вечныйПокой.

«Паникадило растет, как древо…»

ПаникадилоРастет, как древо – корнями в купол.По-над руками,По-над платками, воротниками.По-над плечами,И храм стоит, как пирог огромный,Вовнутрь свечами.Народ теснится,И за спиною– До Херувимской, за Херувимской —Людская массаВоды и духа, души и мясаСтоит стеною, морской волною,А я в толпе со стыда сгораю,Зане лицо у меня свиное,И это знаю.Но сердце тоже подходит к ЧашеИ возвращается – вряд ли краше,Но имениныНеотменимы.Жизнь жительствует,Портной шительствует.